Перво-наперво, я зашёл на информационный портал «Гагарина» (здесь это называется «локальный информ-центр», но наедине с самим собой я предпочитал более привычную терминологию) и посмотрел данные о прибытии и отбытии орбитальных кораблей. Как я и ожидал, «Тихо Браге» ожидался только спустя сорок четыре часа — в причинах запоздания были указаны мелкие неисправности маневрового блока двигателей. Что ж, дело житейское — я пожелал успеха неведомым мне ремонтникам со «Звезды КЭЦ», где застрял аварийный транспорт, и вставил в щель дисковода первый диск.
Одно из преимуществ здешних примитивных (по моим меркам конечно) информационных технологий — это то, что можно не опасаться оставить нежелательные следы, как в местной локальной сети, так и на жёстком диске персоналки. Связь с «информ-центром» вообще была односторонней, если не считать возможности отправлять сообщения обитателям других кают; что до жёсткого диска, то я давно выяснил, в каких именно директориях хранятся временные текстовые файлы, и не составляло никакого труда их удалить. Нет, возможно, и есть специалисты, способные восстановить стёртую информацию, но вообразить, что кто-нибудь будет заниматься подобной слежкой за обитателями станции, я никак не мог. А потому — открыл файл, озаглавленный «DNEVNIK 3» и принялся за работу.
Из дневника Алексея Монахова
«…Дожив до вполне солидного возраста в сорок с чем-то лет, я в который уже раз пересмотрел свою любимую 'Москву-Кассиопею» — и вдруг подумал: а что, если мы всё это время неверно интерпретировали события фильма? А именно — ту самую сцену, где Середа и Мишка Козелков беседуют на лестничной клетке с И. О. О.
Ребята сетуют, что повелись на передачу в «Пионерской зорьке», приняв её за сообщение о подготовке к реальной космической экспедиции, и тут… За окном, в ночном небе вспыхивают огни салюта, Витя спрашивает: «в чём дело, вроде, сегодня не праздник?» И, прежде, чем собеседник успевает сочинить какое-нибудь подходящее объяснение, возникает ниоткуда герой Смоктуновского — с чего и собственно, начинается в фильме фантастика, потому как всё, что происходило до этого момента, вполне вписывается в советскую повседневную действительность 1974-го года. То есть: можно сделать вывод: салют был знаком того, что двое героев фильма перенеслись чудесным образом в параллельную, возможно, виртуальную реальность — а может и в собственные чудом воплотившиеся мечты, и все дальнейшие события развивались уже там.
Помните, за миг до салюта Середа сказал: «Эх, если бы сейчас…»
Вот это «Если бы сейчас» и случилось! И в точности, как они хотели: и разработку проекта звездолёта поручили Виктору, и экипаж позволили набрать из одноклассников (одноклассниц, если быть точным), и научные достижения, заимствованные из фантастики появились — вроде коробочки смыслоуловителя, искусственной гравитации (она ведь есть на корабле, припомните!) или синтезируемых непонятным способом интерьеров кают-компании), и даже четверть века полёта чудесным образом свелись к паре недель…
Можно и дальше развить эту мысль: скажем, представив себе, что после заключительной сцены, когда И. О. О. вручает героям листок бумажкой с надписью «Не пора ли домой?», Середа и Козелков вернутся в тот самый момент на ту самую лестничную клетку, разумеется, без ИОО и даже без салюта. Но я не стал этого делать этого — зачем опошлять сказку, сводя её, по сути, к сюжету «Большого космического путешествия», только в воображаемом формате?
Так вот: а что, если и я угодил в такую же вымышленную реальность? В самом деле, она словно слеплена по моим фантазиям — тут тебе и «Звёздные Врата», и лунные приключения почти по лемовскому «Пилоту Пирксу», и Артек и даже «Москва-Кассиопея»! Любовь — и ту и я закрутил с местной реинкарнацией Юльки Сорокиной; чего скрывать, из всех девочек, входящих в экипаж «Зари» она во времена оны нравилась мне больше других, и уж тем более заносчивой и (уж недалёкой Вари Кутейщиковой.