— Майлзззз…
Голос Маргари.
Его Майлз узнал бы из многих других. Хастор покрылся испариной, и дергано осветил углы, в поисках чего-то, что могло бы дать объяснение всему происходящему.
— Майлз, иди ко мне!
Во рту пересохло, и проглотить горький ком в горле не удавалось. Голос шел будто издалека. Чиф осветил фонарем большое зеркало в прихожей и там что-то шевельнулось. Он вскрикнул и попятился. Отражение тоже сделало несколько шагов назад.
Собственное отражение, нечеткое от рассеянного света фонаря. Темный силуэт двигался синхронно с шерифом. Тот выдохнул и подошел ближе.
Всё в порядке.
Всего лишь отражение.
— Майлз! Ты там?
Голос пробивался словно через толщу воды. Чиф поднял фонарь над собой и вгляделся вглубь зеркала. Несколько секунд ничего не происходило. А затем у него из-за спины в отражении вышла она. Маргари.
Она предстала ему в том возрасте, когда он повстречал её впервые. Глаза цвета морской волны, светлые кучерявые волосы и обаятельная улыбка. Только сейчас она совсем не улыбалась.
Майлз обернулся, но рядом с ним никого не было. Она была там. В зеркале.
— Майлз, это ты?
Её глаза отчаянно бегали, пытаясь найти родного человека. Она смотрела на него и будто не замечала.
— Маргари… — Прошептал он и приложил ладонь к холодному стеклу. Взгляд её изменился, и она заметила его.
— Мой шериф. — Теперь голос изменился. Он был совсем рядом, но из него ушло то тепло, с которым она всегда произносила эту фразу. — Выпусти меня отсюда!
— Маргари, ты ведь… — Майлз отвел руку, и сделал шаг назад. На зеркале осталось теплое пятно от его ладони. Он отказывался верить в происходящее, надеясь сохранить свой рассудок.
— Мне так холодно здесь, Майлз! Пожалуйста, выпусти меня! — Отражение мёртвой жены начинало впадать в панику. Она обняла руками себя за плечи, и взгляд её был устремлен прямо на чифа. Она сделала шаг вперед. Лицо её начало медленно стареть и морщиться.
— Нет, Маргари, ты умерла! — Чиф замотал головой, отказываясь впускать в этот мир потустороннюю сущность.
— Я не умерла, Майлз! Просто здесь холодно, и ты обязан впустить меня к себе! — Она начала кричать и стучать ладонью по зеркалу.
С той стороны.
— Нет! — Решительно закричал шериф. — Кем бы ты ни было, убирайся обратно!
— Впусти меня! — Теперь лицо её было лицом древней старухи, искаженное яростью. Она ударила кулаком по стеклу. Зеркало отозвалось жалобным звоном. — Впусти меня! Впусти, ты старый сукин сын! — Голос напоминал птичий, только очень низкий. Утробный. Рука её выгнулась, сквозь кожу прошли кости, ладонь стала шире и больше. Пальцы стали похожи на огромные птичьи когти. Красные с чёрным, они с омерзительным скрипом царапали зеркало с той стороны.
Сущность в зазеркалье начала истошно кричать, и ударила лбом в зеркало. Оно пошатнулось на стене, и шериф дернулся — оцепенение наконец-то спало с него. Он выскочил на улицу, и, спотыкаясь, бросился к своему джипу, не выпуская фонарь из рук. На заднем сидении лежал заряженный дробовик. Майлз вцепился в него, словно в спасительную соломинку. Он снова бросился в дом, где гулко звенело стекло.
Тварь уже мало походила на человека. Осталась только общая антропоморфность. Она с невероятной силой билось о стекло, в надежде пробить брешь между мирами. Майлз Хастор поставил фонарь на стол, и направил на существо. Он передернул затвор и направил ствол в портал, где металось создание, яростно колотящее по стеклу.
Раздался хруст. В том месте, куда в очередной раз монстр приложился головой, начала разрастаться трещина. Майлз понимал, что сейчас тварь пробьет стекло и вырвется в этот мир. В голове лихорадочно метались обрывки сегодняшних рассказов о страшных монстрах. Теперь они воплотились во вполне определенные формы. К тому же, настроенные достаточно агрессивно. Он знал, что не промахнется. При всём своём возрасте, и лишнем весе, стрелять он не разучился. К тому же, с расстояния в пару шагов. Только руки его тряслись, и сердце бешено колотилось в груди.
"Только не бойся! Не важно, чувствует оно твой страх или нет — не бойся. Оно тоже смертно, и дробь возьмёт эту дрянь, чем бы оно ни было!" — Чиф утешал сам себя, но руки всё равно тряслись.
Он глубоко вздохнул.
Тварь устремилась к трещине.
— Господи, Иисусе, помоги мне. — Прошептал Шериф.