Парень метался и вскрикивал на койке. Сперва сержант даже подумал, что у того приступ эпилепсии. Хью зашел в камеру, схватил его за плечо, отчего тот вскинулся, сел, и, не открывая глаз, перехватил руку сержанта.
— Парень, проснись! — Хью тряс его, пока тот не открыл глаза.
— Он идёт! Он уже здесь! — Зрачков у него не было видно, сплошь белое, как пелена.
— Кто идёт? — Хью снова хорошенько тряхнул Вэйда. Тот дернул головой так резко, что сержант услышал, как щёлкнула его челюсть. Он поморгал, и теперь уже глаза были уже нормальные — как и полагается человеку. Только красные.
— Я, наверное, кричал? — Спросил он, растирая глаза.
— Ты меня разбудил. Тут что-то с электричеством стряслось. — Хью озабоченно отвернулся на тусклую лампу в углу коридора. — Я пойду, погляжу.
— Не надо. — Взгляд у мальчугана стал серьезным и испуганным.
— Эй, успокойся! Всё будет норм. — Сержант попытался улыбнуться. В красной полутьме это получилось жутко. Однако, бессловный взгляд мальчишки пугал его. Пугал иррациональным знанием, заставив Хью нащупать рукоять пистолета холодной липкой ладонью.
Так он и вышел к входным дверям, дребезжащим мелкой дрожью. На улице было темно — ни электрические столбы, ни город не горели огнями. А ещё там бушевал ураган. Настоящая песчаная буря, которая грозилась принести в Вайптаун тонны песка.
И Хью казалось, что сквозь двойные стекла, он слышит вой пустынных призраков. Ветер смешивался с гудением резервных генераторов в дьявольскую какофонию. Что-то определенно странное и ужасающее опускалось на город. Хью закрыл двери на засов.
Рукоять пистолета в кобуре стала предательски скользкой. Часы на руке показывали два часа ночи.
Внезапный крик за спиной заставил его вздрогнуть, и он едва удержался от того, чтобы не вскрикнуть тоже. Револьвер неуклюжим ленивым движением выполз из кобуры.
— Что там снова за дела, мать вашу!? — Голос дрожал и едва не дал петуха.
Сердце участило биение, и страх переползал из живота в предательские колени.
Впервые за все ночные смены ему стало страшно. Песок скрипел под ботинками и смешивался с частым дыханием. Крик то нарастал, то затихал. И принадлежал он уже не странному мальчишке. Да и не человеку вовсе. Крик должен был принадлежать дикому животному.
Хью заглянул в камеру к пареньку, и увидел, что тот спрятался за загородкой туалета и с ужасом затаился. Здесь всё в порядке.
А вот следующей камере творилось неладное. Мексиканец лежал на полу, а руки и ноги его бугрились венами, и выгибались под совершенно невероятными углами. Спина его была натянута как струна, а шея вывернута назад, и опирался он на голову. Черные волосы рассыпались по грязной плитке.
Хью направил на него ствол и взвел курок.
Тот, услышав этот звук, моментально замер, будто это могло спасти его от смерти. А спустя пару секунд и хрустя суставами, он поднялся на четыре конечности, не меняя позы. Ноги согнуты в коленях, руки вывернуты назад. Голова свесилась до самого пола. Взгляд направлен сержанту прямо в глаза.
— Стой, не шевелись! — Тон Хью, к его собственному разочарованию, оказался больше умоляющим, чем приказным. В голове мелькнула отчаянно рациональная мысль о том, что, возможно, не стоит пить так много кофе на ночь. И тогда, может, перестанет мерещиться всякая срань.
Только вот "срань" резво метнулась прямо на него. Хью машинально отпрыгнул назад и поблагодарил всевышнего, что между ним и тварью находится решетка. Мексиканец (вернее, то, что раньше им было) вцепился руками в прутья и попытался их разжать.
— Я буду стрелять! — Сам Хью не был уверен в этом до конца. И если с учебными мишенями он разобрался давным-давно, то с тем, сможет ли он оправить кусок свинца человеку в грудь — он до сих пор сомневался.
(Это всего лишь мишень, Хью, только перевернутая. Человеком оно уже быть перестало…)
Он так и стоял с пистолетом на вытянутых руках. Слабая дрожь передавалась оружию, и мушка легонько выплясывала перед глазами.
Хью застыл. Он ждал того момента, когда основания стрелять станут совсем уж очевидными. Секунда. Другая…
И тут существо открыло рот, и из него в сторону сержанта стремительно вылетел скользкий черный язык. С присоской на конце и длинный, как у хамелеона, он пружиной выстрелил вперед.
Пальцы среагировали быстрее головы. Выстрел револьвера отбросил создание к противоположной стене, заляпав все вокруг густой черной жижей. Помещение наполнилось резкой вонью, запахом пороха и звоном в ушах. Из оцепенения Хью вывел старик Вилсон, который всё это время мирно дремал на соседней койке. Хью дернулся, и направил ствол в его сторону.