— Хренова железяка! — Рик понимал, что железный конь не виноват, но злость застилала его разум целиком.
Придется идти пешком.
Рик сам не понимал, зачем, но руки сами взяли с полки топор с длинной ручкой. С топором наперевес, он вышел в предрассветный Вайптаун.
Город ещё спал. Людей, рискнувших выйти на улицу, Рик отметил не больше десятка.
— Когда он спустился с эш-авеню, навстречу ему буквально выбежал Майкл Нонсен. Бейсболка натянута на самые глаза, на светлой майке — следы от пота.
— Эй, Рик! Рик, стой! — Он махал рукой, в надежде остановить Рика.
— Привет, Майкл. — Рик не сбавлял шага. Майкл поравнялся с ним. — Ты чего тут делаешь?
— Ты не представляешь, какая срань тут творится. — Начал он. Рик скептично поднял бровь.
— Да, неужели?
— Ага. — Майкл не заметил сарказма. А ты куда двигаешь? И что у тебя с лицом? — Тот, похоже, только сейчас заметил синяки под глазами и разбитую переносицу Рика.
— Мэй ушла. — Ответил он коротко.
— Ну, и хрен с ней! — Невозмутимо произнес Майкл.
— Она унесла Жэсс. — Раздраженно сказал Рик.
— И что?
Рик резко остановился и посмотрел Майклу в глаза.
— Ты славный малый, Майки. Но, иногда ты бываешь полным ослом.
Рик возобновил шаг, а Майкл так и остался стоять, глядя ему вслед.
— Ну, и топай отсюда! Гребаный неудачник! Ты всегда доигрывал чужие партии. Всегда был запасным…
Рик остановился не оборачиваясь. Майкл напрягся, и подумал о том, что, наверное, зря он сейчас дразнит человека с топором в руках. Он уже готов был ретироваться, но Рик зашагал дальше.
— Урод… — Сказал ему вслед Майкл.
Рика разрывало амбивалентное чувство. С одной стороны, он отчаянно жаждал встретить Мэй. С другой стороны — он не хотел ёе видеть. Из-за того, что она утащила Жэсс. Из-за того, что она постоянно бухала. Из-за всей накопившейся дряни.
Ему нужна была только девочка. Та, что называла его папой. Та, которую он любил без памяти. Рик старался не думать о том, что он сделает с Мэй, когда найдёт её. Ещё ни разу до этого он не то, что не поднимал на неё руку — не кричал на неё. Но, он понимал, что всему есть свой предел, и что терпение заканчивается даже у самых стойких.
Рик вспомнил самый первый раз, когда он увидел Жэсс. Ей тогда было чуть больше года. Маленькое, спокойное создание, которое пришло в этот хаотичный и бушующий мир, дабы улыбаться. Он взял её на руки, и она засмеялась. Рик был счастлив. Мэй была счастлива. Все они были счастливы…
Вайптаун дремал. Эта дрёма была похожа на последние минуты перед тем, как проснуться. Странное чувство. Мозги знают, что конструкции из мяса и костей пора просыпаться, а та просит ещё немного. Ещё совсем немного…
Утро приходит неминуемо. Как и ощущение беды. Рик чувствовал, что скоро горожане начнут выходить на улицы и непонимающе озираться по сторонам. Самая опасная форма жизни на этой планете — толпа. Когда она поймёт, что привычный уклад рушится на части, она начнет сеять хаос. Именно там, где он не нужен.
Мыслями он был где-то очень далеко. Тело несло его куда-то на Вибора-стрит. И на пересечении с Ройо-авеню он увидел её.
Волосы растрепанны и спутаны неопрятными колтунами. Мятое и пыльное исподнее, на коленках и бедрах — кровь.
Мэй.
Гребанная сука.
Как бы ему не хотелось закричать на всю улицу, он не посмел. Крик застрял где-то в глотке, и оборвался. Он в десяток быстрых шагов оказался прямо перед ней. Мэй, словно не видела его, просто остановилась и замерла, опустив глаза. Рик заметил поплывшую тушь, и перепачканный рвотой подбородок.
— Где Жэсс? — Дыхание выдало его тревогу.
— Прости, Рик. — Лицо её некрасиво скривилось, и из глаз потекли слёзы. Она села прямо на асфальт, безвольно уронив руки на пол.
— Где Жэсс? — Повторил Рик с ощутимой паузой. Мэй молчала. Она отвернулась в сторону и хныкала. — Где, мать твою, Жасмин?
Нет ответа.
— Говори!
Снова тишина.
— Говори, дрянь!
— Рик, я не знала, что так выйдет… — Слёзы стекали по её лицу.
— Как выйдет? — Руки у него опустились.
— Я не знала, что делала.
— Чего ты не знала, тупая ты сука? — Рик почувствовал, что сейчас сам разрыдается. Он не хотел верить, что с Жэсс случилось нечто нехорошее.
— Рик, прости меня! Прости, пожалуйста, за всё! — У Мэй начиналась истерика.