А потом в её жизни появился Рик. И почти три года всё было относительно нормально. Не хорошо, но Мэй была согласна и на это.
А теперь теперь всё стало куда хуже. Она за один день умудрилась просрать и ребенка и мужа. И вернуть жизнь в нормальное русло уже не получится. Из глаз снова потекли слёзы, а тело начало трястись. То ли от остывшего асфальта, то ли от озноба.
— Мэй? Ты жива?
Она подняла голову, но из-за стоящих в глазах слёз, не сразу поняла, кто перед ней стоит.
— Нет… — Почти прошептала она.
— Давай, я помогу тебе встать. — Крепкая мужская рука ухватила её, и легко, словно Мэй ничего не весила, подняла на ноги. Ноги были ватные, и предательски подкашивались. — Господи, Иисусе, что с тобой произошло?
— Я… — Мэй не знала, что сказать. — Мне больно.
— Погоди секунду.
На плечи легло что-то теплое и приятное. Мэй протерла глаза и увидела, что человек, укутавший её своей рубахой, был Лэнг. Она едва не упала на асфальт снова.
— Лэнг, нет, не надо… Пожалуйста…
— Тихо-тихо! Успокойся. Господи, да ты вся в крови. Давай, я отведу тебя в больницу?
— Нет, не надо. Оставь меня здесь.
— Ты с ума сошла! — Вскрикнул Лэнг. — Тебе нужна помощь. Тут происходит что-то странное. Нельзя оставаться на улице. Тем более, в таком виде. Если не хочешь в больницу, давай я отведу тебя домой. Рик дома? — Мэй лишь отрицательно покачала головой. — Тогда пойдём к нам…
— Нет, нет, нет! — Мэй попыталась вырваться, но Лэнг не отпускал. — Всё нормально. Ванесса посмотрит тебя, а если будет совсем худо — то отведем тебя в больницу. О’кей?
Мэй хотела вырваться и убежать. Куда угодно, лишь бы подальше от Ванессы и её паиньки-мужа. Впервые за долгое время в ней проснулось дремлющее и почти забытое чувство стыда. Но, она ревела, давилась слезами, и едва перебирала ногами, ведомая Лэнгом.
Он что-то говорил, но все его слова превращались для неё в какую-то словесную кашу. Вроде бы он пытался успокоить её. Как и полагается в таких случаях. Но Мэй было не до него.
Она мечтала только о том, что у благородного семейства Шедди где-нибудь завалялась бутылка холодной водки.
Учуяв неизвестный запах, крыса насторожилась. Она потянула носом, но так и не поняла, кто приближается. Они пахли одновременно и людьми и животными. Странный запах из пропитанной кровью шерсти, и человеческого пота. С примесью табачного дыма.
Она протерла лапами слезящиеся глаза-бусины, но они зачесались вновь. Чесались они постоянно. А точнее — постоянно, с той поры, как она умерла. Её же родичи обглодали ей всё нутро, и только когда началось разложение, она очнулась вновь. Мозг не осознавал, что она уже мертва, и только инстинкты продолжали двигать ею. Она продолжала прятаться, рыться в мусорных баках и чувствовать себя королевой темных углов. Но, по факту, существовать ей оставалось недолго.
Прижавшись к мятой жести мусорного ведра, она выжидала и высматривала приближающихся.
В переулке возникли две тени. Огромная, тучная, отвратительно смердящая, и мелкая, курившая сигарету.
Крыса не успела даже среагировать. Мощный удар пыльного ботинка отправил её в полет на проезжую часть. Часть её внутренностей при этом осталась на ботинке.
— Вот ведь дрянь… — Выдал высокий голос, пытаясь стряхнуть требуху с обуви.
— Смотри, это же та девка. — Перебил его другой голос, указывая рукой на удаляющуюся вниз по улице пару.
— Какая? — Переспросила первый голос.
— Та самая, которую Лекс трахал, дубина!
— Она всё ещё жива? — Голос был полон удивления.
— Я удивлен, что ТЫ ещё жив. — Раздраженно ответил второй. — Давай за ней.
— Там с ней ещё кто-то. — Сказал первый голос.
— Отлично. — Ответил второй. — Я очень голоден.
Лэнг крепко обнимал Мэй за плечо и говорил всякие успокаивающие слова. Вернее, пытался. Он понимал, что она практически не слушает его, но надеялся, что уверенный голос хоть немного успокоит её. Главное — не отчаиваться. С Ванессой ведь эта штука срабатывает. Чаще всего она, конечно, отключается и засыпает. Впрочем — это тоже результат.
Зацикленный на своей болтовне, он услышал быстрые тучные шаги слишком поздно. Едва он успел обернуться, как нечто массивное снесло его, словно таран. Лэнг пролетел несколько футов, и отключился, крепко приложившись виском к бетонному бордюру. Помповое ружье слетело с плеча, и сделав сальто, улетело на близлежащий газон.