– Она вас дождется, командир! – дурашливо завопил Дален и, судя по звуку, шлепнул кого-то по рукам. – Без комэска никто не будет! Ну, вы поняли...
Рубен мысленно вознес молитву, чтобы, кроме Шельм, никто не понял. Его ребята встали так плотно, разве что техническим лазером их друг от дружки отрубать. Если бы Кинжалы не наехали, стоило их самим спровоцировать. Не стоит недооценивать Шельм, все они здесь офицеры.
– Всем сдать личное оружие, – негромко приказал чиф палубной полиции. – Да, и Кинжалам тоже! Чтоб впредь неповадно было!
– Но, – послышалось от соседей, – коммандер, съер!... Военное же положение... боевая тревога...
– Давайте-давайте, – тон коммандера был почти домашним. – Что вам – зеленых ксеноморфов по палубам гонять? Так и то не ваше дело, коли до палубных боев дойдет.
Рубен, посредством наручников избавленный от обязанности тянуться «смирно», прислонился спиной к стене. Надо выяснить, может, это рекорд: оказаться разжалованным спустя – час? – после прибытия. Вообще-то он ничего не имел против того, чтобы сбагрить головные боли Улле. И был бы даже рад забыть о существовании эскадрильи, для которой командир – и мама, и папа, и нянюшка, а Ренну оказал бы любую посильную помощь. Главным образом психологическую: в адъюнктуре меньше летали, основную массу времени уделяя тактическим разработкам с участием различных родов войск, а также – навыкам работы с людьми. Каковой навык он только что с блеском продемонстрировал. Рука болела зверски.
Капитан Тремонт, командир летной части «Фреки», сосредоточенно разглядывал царапины на пластформинге стола. В сторону монитора он не смотрел намеренно, с упрямством человека, решительно запретившего себе мысли о белой обезьяне. Краун, чиф соединения по кадрам, тоже в капитанском чине, стоя вполоборота, программировал кофейный аппарат.
– Мне тоже сделайте, Ланс, – попросил Тремонт. – Что у нас, опять неуставные?
Краун, сосредоточенно подхватив два пластиковых стаканчика, ответил не сразу, а только завершив траекторию от аппарата к столу.
– Черепно-мозговая, – лаконично сказал он. – Опять.
– Мать Безумия, – устало выговорил Тремонт. – По существу не начали еще воевать, а уже имеем дело с тяжкими телесными. Опять Гросс?
– А то кто же, – усмехнулся Краун. – Любите вы его сверх меры. Вот он меры и не знает.
– Гросс – прекрасный пилот и командир. И агрессивность его работает в конечном итоге на боевой дух эскадрильи.
– Если только эта агрессивность доживет до столкновения с реальным противником. – заметил в воздух Краун. – Кинжалы решились проверить на прочность Черных Шельм. Комэски сцепились. Картина, смею заверить, была впечатляющей. На сегодняшний день у пас обезглавлены две эскадрильи. Один лежит, второй – сидит. Неужели станете оспаривать, что у Кинжалов с дисциплиной туго?
Тремонт не ответил, поскольку как раз подносил к губам благоухающий напиток.
– Ммм, – произнес он, и только через минуту: – как вы это делаете?
– Специи, – пояснил Краун. – Соль, перец и гвоздика. Плюс вода привозная, с планеты, не ректифицированная. Пришлось научиться – секретарши мне не положено. А моего адъютанта Айзека стряпать и близко подпускать нельзя.
– Зато с каким нетерпением ждет вашего возвращения с небес леди Лаура.
– О да, – Краун усмехнулся, снимая пробу со своей чашки. – Надеюсь.
– Кинжалы блестяще выполняют поставленные задачи, и не в последнюю очередь – благодаря Гроссу. На его счету уже имеются сбитые машины противника. Мы можем устанавливать для них какие угодно правила, напичкивать жилые отсеки камерами слежения, налагать сотни взысканий на каждый незначительный шаг в сторону, но в конечном итоге с эскадрильей нянчится ее командир. Именно он заставляет двенадцать различных темпераментов, образований, жизненных установок и предпочтений стрелять в одну сторону. Вы же знаете, Ланс, на флоте только два настоящих начальника: главнокомандующий и комэск. Первый отдает приказ, второй – ведет в бой. Остальные – читайте, мы с вами! – так, детализацией приказа занимаются. Разумеется, ваше право выйти с инцидентом на вице-адмирала. Я не могу его снять. Считайте – не хочу. Это моя компетенция.
– Как моя – порядок на базе, – вздохнул Краун. – Гросс наносит вам больший ущерб, чем открытые военные действия.
– Когда начнутся военные – он себя покажет, будьте уверены, Ланс Стоит только переопределить ему цель.
Краун неопределенно пожал плечами.
– Едва ли из этого инцидента вы вытащите его с привычной легкостью. Дело пахнет показательным трибуналом. Черные Шельмы прибыли на «Фреки» под командованием Эстергази.
– Мать Безззумия! – повторил Тремонт, на этот раз – куда с более сильным чувством. – Того самого? Золотого мальчика? Сына и внука? Ланс, вы могли предупредить сразу? Вы хотите бросить меня разбираться с министром?
– Сломанные пальцы Ланчестера, – меланхолично произнес начальник кадровой службы. – Вывихнутая челюсть Граммона. Разве я вас не предупреждал, что Гросс в конце концов нарвется?
– Я ему сам голову проломлю! – па лице Тремонта возникла гримаса откровенного отчаяния. – Но я его не сниму, слышите? Не в этой ситуации. Шельмы – юнцы чуть старше двадцати, энсины последнего выпуска, и пока неизвестно, чем они могут стать, а Кинжалы летают вместе уже три года. Ими я не пожертвую. Они у меня – эскадрилья номер один. Мы поощряем драчливость мальчишек в Учебке, и было бы элементарным ханжеством менять политику сейчас, под конкретное... лицо. Если понадобится, я повторю это и вице-адмиралу, и самому министру...
Ланселот Краун поднял глаза к потолку. На щеках Тремонта проступили пятна.
– Да-да, Винсент. Они одного выпуска, и друзья, как я слышал. Один у другого ведомым летал. Догадайтесь: у кого – кто.
– У меня – война, – упрямым шепотом повторил Тремонт. Мне важен дух, с каким пилоты поднимут машины в бой. Им умирать. Ни ради каких папочек я не разжалую авторитетного комэска, доколе это от меня зависит. Наступает время, когда это становится важным. Давайте его сюда!
Краун нажал кнопку, дверь отъехала, порог переступил статный плечистый парень в форме без поясного ремня и с расстегнутым воротничком. Взгляд Тремонта метнулся к его скованным запястьям, словно желая убедиться, что перед ним именно тот человек, которого, собственно, ему тут обещали. Ноздри арестованного чуть дрогнули от прикосновения аромата кофе.
– А Гросс... где? – не удержался командир летной части с отвратительным чувством, что он смешон.
– Гросс в медотсеке с легким сотрясением. Ничего такого, что помешает ему через два дня по-прежнему задираться и хвастаться. Позвольте представить: лейтенант Эстергази, прибыл для прохождения службы. Прошу, так сказать, любить его и жаловать.
Вопиющее нарушение процедуры представления командованию: непосредственному начальству лейтенант должен был рапортовать сам, однако в течение нескольких секунд Тремонт был настолько ошеломлен, что простил приятелю это мелкое издевательство, тем более, что лицо Эстергази оставалось совершенно каменным.
– Что вы можете сказать в свое оправдание? – только и спросил он.
Лейтенант стоял настолько «смирно», насколько мог.
– Только одно, капитан, съер. Я не был уверен, что это сработает.
– Не могу поверить, чтобы у вас не было иного выхода!
Краун, отошедший чуть за спину Эстергази, прикрыл кулаком усмехающийся рот.
– Никак нет, съер. На карту была поставлена моя честь офицера и боевой дух моей эскадрильи. Шельмы не слетаны, и первый шаг здесь чрезвычайно важен. Мы не могли позволить себе на первом же шаге обзавестись репутацией эскадрильи, которая пропускает прочих... вперед.
– Ладно! – рявкнул Тремонт. – Свободны!
– Съер?
– Я сказал – вы свободны, лейтенант! Идите и занимайтесь своей эскадрильей! Потрудитесь только в следующий раз – насколько я знаю Гросса, он вам этот следующий раз предоставит! – избрать для утверждения своего статуса более дипломатичные способы!