— Добрая Матушка! — задохнулся юноша, нащупывая пальцами кружку.
Щедрый глоток пива омыл гортань, снимая ощущение пожара.
— Значит, так твое племя приветствует утреннее солнце? — вздохнул Джоак.
— В самый раз для жителей пустыни, — хихикнула она. — Раскаленный язык для раскаленного солнца.
— Это я заметил. — Юноша подцепил вилкой следующий кусок. Несмотря на обилие пряностей, вкус у мяса был восхитительным. Но что еще более важно, Джоак не хотел выглядеть теленком-сосунком перед Мартой. — Присоединишься ко мне? — Он кивнул на соседний табурет.
— Благодарю за предложение, принц Джоак, — поклонилась девушка, — но у меня полно работы. — А потом с хитрецой усмехнулась. — Кроме того, обычаи моей родины разрешают есть это кушанье только мужчинам.
Юноша глядел на нее во все глаза, наслаждаясь красотой девушки так же жадно, как совсем недавно — пивом, но не мог остудить ожог в душе. Когда Марта уже собралась уходить, он коснулся ее локтя.
— Спасибо.
Девушка остановилась, отбросила упавший на глаза локон и улыбнулась.
— Это честь для меня — служить принцу крови.
Джоак на какое-то время потерял способность дышать.
Алые отблески огня, игравшие на щеке Марты, настолько подчеркивали ее красоту, что Джоак почувствовал себя околдованным, словно вновь попал под власть темных чар. Шелковистый локон упал на лицо девушки, разрушив наваждение, и она умчалась к своим котлам и мискам.
— Я никакой не принц… — пробормотал юноша ей вслед.
Элена спускалась следом за Эр’рилом по темной узкой лестнице. Толстопузый охранник, шагающий впереди, освещал им путь, держа факел в высоко поднятой руке. Девушка перчаткой смахнула прилипшую к щеке мерзкую паутину и нахмурилась — эта часть главной башни не претерпела никаких изменений со времени их победы.
— До сих пор не пойму — зачем нам с ними советоваться? — продолжил давний спор Эр’рил.
— Если Тол’чак вынужден отправиться в Гал’готу, — устало отвечала Элена, — то я хочу помочь ему всем, чем смогу. Ты видел скорпиона в камне? Это явное указание на то, что в конце пути Тол’чака ждет мантикора.
— А что ты хочешь найти здесь, в подземельях?
— Надеюсь, что союзников… — вздохнула ведьма.
Стражник остановился перед тяжелой, окованной железом дверью и несколько раз бухнул кулаком в дубовую доску.
— Открывай, Джост!
В ответ послышалось ворчание, заскрипели старые, заржавевшие засовы. Под жалобный визг несмазанных петель дверь отворилась, и на пороге появился голый по пояс мужчина. В одной руке он держал высоко поднятый фонарь, в другой — сжимал толстую палицу из мореного дуба. Это был страж темницы. Его единственный здоровый глаз расширился при виде гостей. Вторая половина его лица представляла собой сплетение застарелых рубцов и шрамов.
— Это — Джост, — пояснил стражник, провожавший их до двери, — дальше поведет он. Но шуток и прибауток от старого ворчуна не дождетесь. — Он хихикнул. — Джосту отрезали язык, когда он сам был здесь в плену у Темного Властелина.
Услышав слова стражника, Джост поклонился Элене, слегка отвернув лицо от света. Это движение напомнило девушке Джастона, изуродованного жителя болот, также скрывавшего шрамы от солнца и яркого огня. Сердце ее наполнилось жалостью. Как много достойных людей было изувечено по злой воле владыки Гал’готы.
Шагнув в сторону, Джост пропустил вперед Эр’рила. Элена осторожно пошла следом.
За дверью открывался настолько узкий проход, что им пришлось идти гуськом. Единственным источником света оставался фонарь стража. Тишина позволяла ощутить едва заметное дуновение сквозняка в подземельях замка. Воздух был пропитан сыростью с легкой примесью морской соли. Стены коридора являли собой то каменные блоки, то грубо обтесанные скалы.
Наконец впереди забрезжил тусклый огонь — караулка перед темницами. Джост вошел в тесную комнатушку первым и снял с крюка железное кольцо с прицепленными к нему ключами.
Элена огляделась. У одной стены жарко пылал небольшой очаг, камни вокруг которого покрывала густая жирная копоть, накопившаяся за долгие века. У дальней стены стояли четыре кровати, но на трех тонкие тюфяки были скатаны, а каркас покрыт пылью.
Джост жил здесь в одиночку, сообразила Элена.
Ожидая, пока страж выберет нужный ключ, девушка изучала быт человека, выбравшего жизнь взаперти. Несколько личных вещиц висели на стене над единственной заправленной кроватью. Среди них была картинка, размером не больше ладони, с изображением улыбающейся женщины верхом на красивом гнедом скакуне. По бокам от нее — несколько уздечек и недоуздков. Ухоженные кожаные вещи слабо поблескивали в свете очага, начищенные удила сверкали гораздо ярче. Серебро, догадалась Элена. Она смотрела на вещи, намекающие на жизнь Джоста до того, как он столкнулся с жестокостью Гал’готы, на жизнь до увечья и шрамов. И в тысячный раз обещала себе, что покончит с этим ужасом. Аласея достаточно натерпелась.