Единственное, что я мог ответить, мысленно проклиная все на свете, это «Яволь, герр гауптман», после чего принялся думать, что же мне по этому поводу все-таки предпринять. И вот ведь, как назло, эта штука образовалась именно при нашем появлении; правда было бы гораздо хуже, если бы на это наткнулись основные силы нашего батальона, а мы ни о чем подобном и не докладывали. Гауптман Зоммер — строгий начальник и умеет задавать вопросы так, что с подчиненного разом сходит семь холодных потов.
Тем временем эта штука, достигнув примерно трехсот метров в диаметре и около сотни в высоту, почти перестала расти и теперь напоминала брошенный на землю немного оплывший большой кусок молочного желе. Я приказал своему взводу съехать с дороги на это самое картофельное поле и остановиться метрах в ста от этой штуковины, которая явно не собиралась никуда двигаться, и поэтому не выглядела хоть сколько-нибудь опасной. Ну и как ее, простите, прикажете исследовать? Сюда бы моего двоюродного братца Курта, который работает на ИГ Фарбениндустри химиком-исследователем — такие задачи как раз в его вкусе.
Впрочем, и мы тоже кое-что можем, тем более что эта белесая штука не выглядела особо страшной. Куда опаснее подходить к стоящему на обочине русскому танку, когда заранее не знаешь, бросили большевики заглохшую машину и убежали в лес, или же, притаившись, сидят внутри, готовые отстреливаться до последнего патрона. Да и почему командир должен рисковать своей жизнью, когда у него есть никчемные во всех остальных смыслах подчиненные?
Недолго думая, я назначил героем рядового Рольфа Репке, своего собственного посыльного-телефониста и самого нелюбимого человека во взводе. Толстый, неопрятный, в вечно мятом кителе, он говорил, что у него какая-то болезнь пищеварения, из-за чего его кишечник издает ужасные звуки, сопровождаемые не менее отвратительным запахом.
— Рольф, — сказал я ему, — Фатерланду нужны герои, поэтому сегодня я назначаю тебя добровольцем. (при этих словах мои парни заржали). Возьмешь свой телефон, катушку с кабелем и пойдешь исследовать вот эту штуку. Самое главное — не молчи и все время докладывай обо всем, что видишь. Смотри, не забудь здесь свой карабин. И если тебя начнут убивать, веди себя так, как и полагается доблестному арийскому воину. Ты меня понял, жирная трусливая свинья?
— Яволь, герр лейтенант, — ответил рядовой Репке, после чего получил от меня хорошего пинка под зад в качестве напутствия.
Катушка у этого Репке на полкилометра провода. Должно хватить на то, чтобы он дошел до этой штуки, прошел всю ее насквозь — и еще немного останется. Закинув карабин на плечо, и спотыкаясь о картофельную ботву, Репке, опустив голову, побрел вперед. Дойдя до этой штуки, он пощупал ее рукой и, сказав: «Это просто туман, герр лейтенант», шагнул внутрь.
— Обычный туман, — через некоторое время я услышал в наушниках его голос, и еще через некоторое время он добавил: — Темнеет и становится холодно, очень холодно. Я весь замерз. Разрешите вернуться обратно, герр лейтенант?
— Иди вперед, Репке, и не умолкай, — скомандовал я, — осталось совсем немного. Ты же настоящий ариец, и не имеешь права бояться холода и темноты.
— Яволь, герр лейтенант, — покорно пробормотал тот, при этом в наушниках было слышно, как от холода стучат его зубы, и почти тут же добавил: — Все, я прошел эту штуку насквозь. Тумана больше нет, зато тут темно — наверное, ночь — очень холодно и идет дождь. Справа от меня видно какое-то небольшое селение — деревня или хутор — в котором горят электрические фонари… Тут очень холодно, герр лейтенант, и я весь промок. Разрешите мне возвращаться…
— Эй, Репке! Ты что, шутить вздумал? — я начал злиться. — Какая ночь, какой дождь?
— Обыкновенный, герр лейтенант… — тоскливо пробормотал он и я услышал его сопение — это значило, что толстяк не на шутку разволновался. — Я не шучу. Я сам ничего не понимаю…
— Ты, болван! — заорал я. — Ты хочешь сказать, что каким-то образом оказался на противоположной стороне земли, где-то в Аргентине?! Отвечай! Или ты внезапно свихнулся?