— Идите сюда, — сказал он. — Я покажу вам, откуда все началось.
Я подошел. Роджер медленно повернул глобус и кончиком карандаша коснулся точки, расположенной неподалеку от западного берега Черного моря.
— Плоешти, — сказал он. — Отсюда я и хочу начать. Я мог бы отодвинуть начало еще дальше, в прошлое. Но на это нужно время, которого у нас нет. У меня есть рукопись, в которой подробно описана моя жизнь, день за днем. А сейчас начнем с нападения на нефтяные промыслы в Плоешти.
— Плоешти в Румынии? — спросил я.
— Да. Плоешти, центр добычи и переработки нефти для Германии. Он-то и был целью нашего Девятого Воздушного флота, который тогда базировался в Киренаике, в Северной Африке. Прошло пять лет войны, прежде чем американцы смогли совершить нападение на важнейший центр обеспечения фашистской Германии. Нагруженные бомбами, боеприпасами и горючим, с полевого аэродрома в оккупированной части Южной Италии стартовали сто семьдесят пять четырехмоторных бомбардировщиков, чтобы нанести удар по резервуарам с горючим, нефтяным вышкам и ратификационным колоннам в Плоешти. Нам не говорили, что город и нефтеперерабатывающий комплекс окружены множеством орудий всех калибров, и что здесь самая большая концентрация зенитных батарей во всей Европе. Но даже если бы мы об этом узнали, нечего бы не изменилось.
Я был пилотом одного из Б-24, носившем собственное имя «ГАЙАВАТА». Моим вторым пилотом был Джим Эндрюс, из Бирмингема в Алабаме, и ему, казалось, ничуть не мешало мое происхождение — я индеец-полукровка. Мы были лучшими друзьями.
Он улыбнулся.
— Может быть, нужно сказать, что я ирокез по материнской линии. Ирокезы близкие родственники чероки. Мой отец был уроженцем Шотландии.
Я кивнул и осторожно спросил:
— Я могу надеяться, что эти сведения упоминаются в рукописи, которую вы мне обещали?
— Да, само собой разумеется. Итак...
Командир соединения бомбардировщиков проложил курс южнее Тирговесте и вместо того, чтобы отклониться на север, где должен был находиться Плоешти, он повел машины прямо на Бухарест. Лейтенант Ту Хокс заметил навигационную ошибку и, как многие другие командиры самолетов, нарушил предписанное радиомолчание. Командир звена не ответил и продолжал упрямо придерживаться неправильного курса. Через несколько минут вдалеке, над самым горизонтом, Ту Хокс увидел грязно-коричневое облако и понял, что это дым над горящими нефтехранилищами: первая волна нападающих достигла цели и сбросила бомбы.
Он наблюдал за флагманским бомбардировщиком и спрашивал себя, видит ли полковник этот предательский дым. Внезапно ведущий заложил крутую кривую и взял курс на дымящиеся нефтепромыслы. Ту Хокс и другие пилоты повторили этот маневр. «ГАЙАВАТА», запустив все четыре мотора на полную мощность, понесся на север. Соединение опустилось на предписанную для нападения высоту в сто метров. Зеленые кукурузные поля сменились желто-коричневыми полями пшеницы. Каналы, дороги, тропинки и ручейки стремительно проносились под крыльями. На фоне облаков дыма парили огромные серые фигуры заградительных аэростатов. Некоторые висели на большой высоте, другие поднимались, чтобы заменить сбитые и восстановить заграждение.
Ту Хокс был озадачен, хотя и не показывал этого Эндрюсу. Соединение заходило с другой стороны; инструктаж, проводившийся на протяжение целой недели, о положении объектов-целей в области нападения был теперь совершенно бесполезен. При подлете с юга все выглядело иначе, чем на фотографиях разведчиков.
Соединение бомбардировщиков еще не достигло аэростатов, как немцы тут же открыли огонь. Копны сена, заросли и полевые амбары оказались замаскированными зенитными установками. Двадцатимиллиметровые четырехствольные зенитки и тридцати семи миллиметровые скорострельные пушки поливали небо трассирующими пулями и снарядами. Из кюветов по краям дороги и защитных окопов посреди полей, били пулеметы. Стоящие в отдалении, крытые грузовики внезапно разъехались, и открылись новые орудия. Далеко впереди вели огонь батареи длинноствольных зениток, стреляющих взрывчатой шрапнелью, облачки взрывов которой образовывали в воздухе плотный узор.
«ГАЙАВАТУ» сотрясали ударные волны взрывов. Осколки шрапнели и пулеметные очереди пронизывали несущие плоскости и корпус. Бортовые стрелки вели огонь по зенитным установкам из своих спаренных пушек. Воздух покрылся сеткой трассирующих пуль, снарядов и вспышек взрывов, преодолеть эту сетку было равноценно самоубийству. Многие машины уже горели, другие в аварийном порядке избавлялись от своего груза бомб и пытались набрать высоту и убраться подальше. Мощный рев моторов смешивался со взрывами орудий в оглушительную какофонию.
Роджер Ту Хокс остался в звене, которое начало прорыв. Он удивлялся, как его еще не подбили, все четыре мотора работают, а приборы до сих пор не зарегистрировали ни течи в топливных баках, ни прорыва трубопроводов. Хвостовой стрелок сообщил, что левое вертикальное хвостовое оперение с рулем сорвано. Машина справа от них выглядела так, словно ее фюзеляж разрубил гигантский меч. А самолет слева вдруг провалился, нос его окутался дымом, вероятно, от прямого попадания. В следующее мгновение он камнем рухнул вниз, ударился о землю и исчез в ярком шаре огня.