– Как скажете, доктор Линструм, – с готовностью ответил Биглоу и повернулся к Уайту. – Я пришел раньше, чтобы убедиться в полной готовности моей аппаратуры, доктор. Думал, что все ждут вашего фильма о Помпее…
– Мы столкнулись с непредвиденными обстоятельствами, – неопределенно сказал Уайт.
Кэл придвинулся ближе к Биглоу и спросил:
– Скажите, вы можете вспомнить, что вы делали тринадцатого марта этого года?
Киномеханик на секунду задумался, а потом ответил:
– В этот день убили президента Арчибальда в Адирондаках. Точно! Я вспомнил.
– Где вы были, когда узнали эту новость?
– В гостиной дома моей дочери. В Ричмонде. Мы с женой приехали туда на один день, чтобы повидаться с внуками. Как раз только пообедали, и маленький Фред смотрел телевизор. Неожиданно программа была прервана, и на экране появилась сетка, а затем диктор объявил, что президент скончался и что к присяге приведен уже Айра Хэнд.
Том и все остальные обменялись печальными взглядами.
– А что известно о террористе? – осторожно спросил Кэл.
Биглоу ударил рукой по подлокотнику стула.
– Я бы перевернул всю страну! Знаю, что правительство предприняло поиски, но могло бы сделать и больше усилий. Кто бы ни был этот мерзавец, он должен быть схвачен! Он, вероятно, все еще празднует победу. Но он не может спрятаться навеки. Я буду очень рад, когда его, наконец, поймают и разоблачат.
Полузакрыв глаза, Кэл задал следующий вопрос:
– Каково ваше мнение об Айре Хэнде – с тех пор, как он возглавил администрацию?
Биглоу с уважением сказал:
– В общем, хорошее. Я любил Арчибальда за его высокую приверженность делу разоружения. Но Хэнд проявляет большой интерес к внутренним делам. Экономика, несомненно, стала развиваться успешнее.
– И еще один вопрос. Что вы думаете о Дональде Купе?
Биглоу удивленно заморгал:
– Племяннике сенатора? Парне, который раньше здесь работал?
– Раньше?! – выпалил Валкер.
– Ну, как же, вспомните, – удивился Биглоу. – Он работал здесь все прошлое лето. В этом году, неделю спустя после окончания занятий в колледже, он исчез. Говорят, кто-то из отдела звонил сенатору Купу, чтобы узнать, куда пропал Дональд. Но сенатор тоже ничего не знал. Он сказал, что племянник без всяких объяснений покинул университетский городок приблизительно в марте и что он, сенатор, не может напасть на его след до сегодняшнего дня. Только безответственные молодые люди могут исчезать таким образом.
Окончательно расстроившись, Кэл сказал:
– Правильно, как раз я и звонил сенатору. Я совсем забыл, но… теперь вспомнил.
Все замолчали.
Биглоу как-то вдруг занервничал. Он вроде бы почувствовал некоторую странность последних фраз Кэла, но их истинный смысл был для Биглоу непонятен.
Том решил прощупать свою собственную память. И вдруг всплыло ясное воспоминание об утре, когда Дональд должен был вернуться из Гарварда, но не приехал. Припомнившийся случай из прошлого был таким же реальным, как и тот факт, что Дональд запер их прошлой ночью в хранилище. Голова у Тома заболела еще сильнее.
Кэл поблагодарил Биглоу, который тут же удалился. Затем Кэл вызвал охранника, дежурившего у входа в серую дверь. Вопросы Кэла были в основном те же самые, а ответы часового почти полностью совпадали с тем, что говорил Биглоу. В тот день марта солдат навестил свою подружку в Мэриленде. Сообщение о смерти Арчибальда он услышал по радио в автомобиле.
Когда постовой ушел, Кэл сказал:
– Я думаю вот что. Память о другом прошлом – о том, в котором мы жили до вчерашнего дня и в котором Арчибальд был жив – эта память каким-то непостижимым манером стерлась в головах всех, кроме нас. Я опрошу еще нескольких человек, но почти уверен, что никто из них не скажет ничего другого. Они помнят только одно прошлое – то, в котором Арчибальд был застрелен. А мы, по какой-то причине, помним два варианта прошлой жизни.
– Возможно, – нерешительно предположил Стейн, – возможно, потому, что мы были ближе других ко второму варианту прошлого. Я имею в виду, что мы находились в близком контакте с человеком, который все изменил.
– Видимо, это самое вероятное объяснение, – согласился Кэл. – Те, кто непосредственно взаимодействуют с Вратами времени, становятся единственными людьми, которые могут ясно помнить обе реальности после того, как временной поток разветвляется. Мой отец, конечно же, никогда не ожидал увидеть такого рода феномен. И я тоже.
– А теперь нам пора вызвать сюда охрану, – сказал Уайт.
Кэл направился к туалетной.
– Да. Но давайте убедимся, что новоизобретенное приспособление для сбора информации будет сотрудничать с нами.
– Я все слышал! – закричал скрипучий голос за дверью. – Доктор Линструм, если вы будете продолжать наносить мне незаслуженные оскорбления только потому, что я механически-электронный…
Кэл распахнул дверь, бесцеремонно подтолкнул металлического репортера и приказал ему:
– Выходите, Сикс. Закройте рот и слушайте.
Ящик выплыл в кабинет. Издавая тихое жужжание, он опустился на стул. Кэл ходил по комнате, пересказывая короткими, скупыми фразами все, что произошло в последние сутки. Все остальные отнеслись с явным беспокойством к решению Кэла рассказать обо всем проникшему к ним журналисту. Но никто не вмешивался. В самом конце Кэл дал им понять о причине своих объяснений, когда сказал ящику:
– Надо предпринять шаги к тому, чтобы ликвидировать нанесенный вред. Но мы не сможем и полностью отдаваться этой работе, и одновременно заниматься тем, чтобы водить вас за нос. Поэтому предлагаю выбор. Дайте мне слово ничего не рассказывать о случившемся – по крайней мере до тех пор, пока мы не примем твердого решения…
Пальцы Кэла обхватили то же самое пресс-папье, которым не так давно угрожал Сиднею Сиксу Уайт.
– Или я разнесу вас вдребезги, а потом буду отвечать за это.
– Но ты не можешь доверять… плавающему магнитофону так, как будто он живое существо! – запротестовал Уайт.
– Ну почему же, он, несомненно, может! – возразил Сидней Сикс. – Я не без принципов. Основанных, конечно, на рациональной оценке обстоятельств.
Стеклянные полушария замигали чаще.
– Судя по всему, вы оказались в очень трудном положении, доктор Линструм. Да и вся страна в целом. Так что я готов сотрудничать. И не сделаю даже попытки передать мой репортаж…
– Или покинуть этот бункер.
– Как вам угодно. При любых условиях я не стану еще больше увеличивать ваши трудности. Даю вам обещание, честное слово журналиста, что по великой традиции в свободной пре…
– Вы можете больше ничего не говорить, – вздохнув, сказал Кэл и вернулся за свой стол.
Но Сикс не мог сдержать своего любопытства.
– Президент Арчибальд убит? Президент Хэнд у власти? В моей памяти нет таких данных. Никакой информации об этом – вплоть до сей минуты.
Лампочки на кончиках рук запульсировали.
– Скажите мне откровенно, Линструм, что и каким образом будет предпринято?
Прижав пальцами свои виски, Кэл ответил тихим голосом:
– Боюсь, что этот вопрос остается открытым.
Чтобы убедиться в правильности предположения о том, что только они, пятеро человек, собравшихся в кабинете, знают и помнят об обеих линиях одного и того же временного потока, Кэл опросил еще трех сотрудников отдела 239-Т: двух секретарш, которые занимались корреспонденцией и работали с ежедневно поступавшими правительственными документами, и механика, регулярно обслуживавшего автоматическое оборудование кафетерия. Их рассказы почти ничем не отличались. Все трое стояли на одном: с тринадцатого марта президентом Соединенных Штатов стал Айра Хэнд.
Во время этих бесед крайне уставший доктор Уайт то и дело погружался в сон. Бледный доктор Стейн ненадолго отлучился, но, когда вернулся, не стал выглядеть лучше. Голова Тома разламывалась от тупой боли. Одежда на нем была в беспорядке, очень хотелось помыть руки, во рту был неприятный привкус.