— Я почти понял ее, хотя и не полностью.
В руках Тревиса оказался один из Имсари — Крондизар, Камень Огня.
— Она сказала, что ребенок пострадал от холода и ее может согреть только огонь.
— Ее? — удивился Бельтан. — Значит, ребенок — девочка? Но откуда ей это известно?
Старуха отозвалась новым гортанным звуком.
— Она уже пробудилась к жизни. Хотя это произошло слишком быстро, но она уже говорила со мной.
Тревис передал Бельтану смысл ее слов, хотя и сам не до конца понял их.
— Тревис, умоляю тебя, делай так, как она говорит, — испуганно посмотрела на него Вани. — Я не хочу… не хочу потерять ребенка.
— Ты сможешь, Тревис, у тебя все получится, — положил ему руку на плечо Бельтан. — Я знаю, что ты все сможешь.
Тревис подумал, что слишком долго боялся своих волшебных способностей. Боялся причинить вред окружающим. Сейчас — впервые с той далекой ночи в октябре, когда Джек сделал его Повелителем Рун, — он отбросил прочь эти опасения. Присущая ему волшебная мощь не является злом, теперь Тревис твердо знал это. Главное в том, для каких целей чародей собирается употребить волшебные способности — добрых или злых. Тревис никого не просил наделить его колдовским могуществом, но получил его и имеет право распоряжаться им. Что ж, он воспользуется им так, как уже решил для себя. Воспользуется не ради уничтожения жизни, а для ее сохранения.
Он сжал в руке Камень Огня и прижал вторую руку к животу Вани.
— Кронд! — произнес он.
На это раз он произнес руну не испуганно или гневно, как бывало раньше, но нежно и спокойно, с любовью. Никакого огня не возникло. Вместо этого вокруг руки Тревиса появилось нежное красно-золотистое свечение, разливавшееся над животом Вани. Оно медленно проникло внутрь ее тела. Глаза девушки удивленно округлились, она еле слышно вскрикнула и выгнула спину дугой. По ее телу прошла дрожь, к щекам вернулся прежний румянец.
Затем произошло нечто странное. Тревис мысленно услышал тоненький детский голосок:
— Здравствуй, отец!
Тревис испуганно отдернул руку. Вани и Бельтан не сводили с него удивленного взгляда.
— Что случилось? — спросила Вани.
Тревис покачал головой. Голос прозвучал отчетливо и громко и был полон радости и любви. Однако поверить в то, что такое возможно, он не мог.
Старуха подошла еще ближе к Вани и осторожно прикоснулась к ее животу. Затем издала неразборчивый ухающий звук.
— С ней все в порядке. Корни, связывающие дитя с матерью, окрепли. Она продолжает расти в материнском чреве. — Ее глаза сузились, и она посмотрела на Тревиса. — Она растет очень быстро. Даже слишком быстро. Это неудивительно — у ребенка не один отец, а два.
— Что она сейчас сказала? — спросил Бельтан.
Вани выжидающе посмотрела на него. Тревис приготовился ответить, хотя точно не знал, что сказать. В это мгновение раздался какой-то пронзительный звук, подобный порыву ветра, обрушившемуся на острые камни. То был крик нескрываемой ненависти, крайнего отчаяния, неукротимой ярости. Звук улетел куда-то вдаль, и стало тихо.
— Во имя Великого Быка, ответьте мне, что это было?! — воскликнул, побледнев, Бельтан.
Прежде чем кто-нибудь успел ответить, в небо взлетел столб золотистых огненных искр. Он возник из земли где-то у подножия горного хребта, расположенного в полулиге от того места, где находился сейчас Тревис. Святящийся столб высвечивал опустившуюся над миром темноту лишь несколько коротких мгновений. Затем свечение прекратилось.
Кто-то потянул Тревиса за руку. Это был шаман.
— Пошли! — сказал он на своем непонятном ухающем языке. — Пора идти. Конец всего сущего уже близок.
Тревис оглянулся на Бельтана и Вани.
— Кажется, нам нужно идти. Туда, где мы только что видели свет.
Бельтан помог Вани подняться.
— Ты сможешь идти с нами?
— Идем! — коротко ответила т'гол.
ГЛАВА 57
Они шли чрез долину, следуя за шаманом. Вместе с ними отправилась и старуха, велевшая Тревису воспользоваться Камнем. Остальные могримы остались у костра.
Шли молча. Потревоженный ногами путников пепел взлетал вверх, забиваясь в глаза, ноздри и рот. Вскоре они поднялись на гору, которая у подножия очертаниями напоминала скелет гигантского дракона, и направились к вершине. Склон горы был усеян крупными камнями с острыми зазубренными краями. В небе вспыхивали зигзаги ярко-красных молний. Тревису казалось, что само небо вот-вот закипит, подобно горшку с опасным для жизни колдовским зельем. Каждый раз, когда Тревис смотрел вверх, к горлу подступала тошнота, так что он старался смотреть главным образом себе под ноги.
Они уже почти поднялись на вершину, когда Тревис почувствовал укол жаркой боли, пронзившей ему грудь. Он пошатнулся и наверняка покатился бы вниз по склону, если бы его не подхватили сильные руки Бельтана.
В голове у Тревиса пророкотал мощный хор голосов, произнесший всего одно короткое слово:
— Бал!
Смерть. Руна смерти.
— Что с тобой, Тревис? — спросил Бельтан, лицо которого из-за налипшего на него пепла напоминало серую маску.
Голоса, звучавшие в голове Тревиса, смолкли. Боль улеглась, однако правую руку неприятно покалывало.
— Не знаю. Я почувствовал что-то неладное, но это прошло.
Вани нежно прикоснулась к его лицу.
— У тебя лицо сделалось совсем бледное. Что случилось, Тревис?
Женщина-могрим потянула его за руку.
— Ты все увидишь, — перевела серебряная монетка ее слова. — Пойдем туда. Скорее!
Они ускорили шаг и, пройдя несколько ярдов, поднялись на вершину горы. То, что Тревис увидел, повергло его в немалое изумление.
Примерно в тридцати шагах от него, на плоской скальной площадке стояли три человека. Двоих он хорошо знал — это были Фолкен и Мелия. Третьим оказался высокий мужчина крепкого телосложения. Он был уже немолод — о возрасте свидетельствовали белые как снег седые волосы и изборожденное морщинами лицо. На мужчине было черное одеяние, расшитое ярко-красными рунами. Окровавленными пальцами он сжимал клинок, торчавший у него в груди. Клинок меча Фолкена, который серебряной рукой крепко держал его рукоять.
Беловолосый открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо слов из него вырвалась мощная струя крови. По лицу Фолкена, густо присыпанному слоем пепла, текли слезы.
— За Малакор! — произнес он и вырвал клинок из груди противника.
Беловолосый рухнул на землю. Он был мертв. Фолкен склонил голову. К нему подошла Мелия.
— Все кончено, мой дорогой, — сказала она и взяла его за руку.
Сбросив с себя оцепенение, Тревис с радостным криком бросился к Фолкену и Мелии. Бард и его янтарноокая спутница удивленно посмотрели на него, явно не веря своим глазам. Мелия первой опомнилась и бросилась к нему. Тревис подхватил ее и крепко сжал в объятиях.
— Это, случайно, не сон? — спросила Мелия. — Не грезы наяву?
Тревис еще крепче обнял ее.
— Я бы решил, что мы с тобой оба грезим, если бы это место было более подходящим для сна.
— Я так тебе рада, мой милый!
Мелия заплакала от радости, хотя чувствовалось, что к ним примешиваются и слезы печали. Тревис опустил ее на ноги. К ним подбежали Бельтан и Вани. Тревису показалось странным, что встреча с друзьями состоялась в таком угрюмом, безжизненном месте, однако обнимать дорогих его сердцу людей было так приятно. Могримы — и мужчина, и женщина — приветственно кивнули Мелии и Фолкену, которые вежливо ответили им. В глазах Фолкена мелькнула улыбка, Мелия же улыбнулась.
— Я давно уже не имела удовольствия видеть Гуль-Хин-Гуля, — сказала она. — Для меня это великая честь.
— Ты хочешь сказать, что и раньше встречалась с Истинным Народом? — удивился Фолкен.
— Встречалась однажды. Это было более тысячи лет назад, как раз после того, как мы изгнали Мога из нашего мира, еще до того, как они бесследно растворились в глуши непроходимых лесов и безлюдных, неприступных гор.
— Ты хочешь сказать, что все это время знала о существовании могримов?! — спросил Фолкен с еще большим удивлением.