Внезапно я услышал за спиной знакомый голос:
– Олег! Здоров! Ты что тут делаешь?
С закатанными до колен брюками, с удочкой и ржавой консервной банкой в руках, передо мной стоял мой старый дружок Генка Самойлов. Он недоуменно таращил глаза.
– Ты же уехал в Киев. Что случилось?
Я пожал плечами, что-то буркнул в ответ. Генка не удовлетворился таким объяснением.
– Выгнали, да? Так быстро?
– И ничего не выгнали, – вскипел я. – С чего ты взял, что выгнали?
Теперь уже он уклончиво пожал плечами.
– Мне показалось. Чудно, что ты тут.
И ко всем моим обидам прибавилась еще одна: товарищи и в самом деле подумают, что меня выставили за дверь. Кто мне поверит, что я сам ушел!
Самойлов присел рядом со мной, аккуратно сложив на песке свой рыбацкий инвентарь.
– А может быть, ты что-то натворил, Олег? Кривить душой или играть в молчанку не былосмысла.
– Шесть штук сразу проглотил, – вздохнул я. – Представляешь, шесть штук! Меня окрестили мышеловом… Освистали…
– Ну и что же? С кем не бывает!…
– Так ведь сразу. В первый же раз. Едва стал на ворота.
– От кого схватил?
– От «Спартака».
– М-да. Так ты решил подлечить нервы? Уже устал или как? И говоришь, что не выгнали? Так зачем ты тут?…
– Сам ушел. Генка протянул:
– Ну и мастер же ты заливать! Сам!…
Мы еще долго болтали. Постепенно ко мне возвращалась способность смотреть на события объективно, как бы со стороны. Дома тоже пришлось рассказать о вчерашнем матче. Отец был сух.
– Ты ведешь себя, как дезертир.
И я понял, что должен вернуться, хотя появление в Киеве уже не могло быть приятным для меня. На следующий день я вылетел обратно, страшась той взбучки, которая меня ждала в команде.
В общежитии я застал всю нашу коммуну.
– А, Олег! – сказали ребята, словно я только час назад вышел пройтись по городу. – Вернулся. Завтракать будешь?
Им явно не хотелось смущать меня расспросами, и это было просто здорово. Так же спокойно встретил меня и тренер Щегодский.
– Успокоился? Очень хорошо. Приступай к работе.
И только когда уже кончилась тренировка, он вскользь заметил:
– Ты мог бы хоть записку оставить. А то мы все с ног сбились. Даже милиция разыскивала.
Я покраснел до корней волос. Это был первый и последний случай, когда я «предал» киевское «Динамо». Начиная с того дня, я уже никогда не разлучался с командой, навсегда связав себя с ее спортивной судьбой.
ДОБРЫЙ «КВАЗИМОДО»
Сорок восьмой год был неудачным для динамовцев. Я не мог разобраться в причинах, тянущих нас назад. Мне казалось, что «Динамо» укомплектовано отличными игроками, однако радостей было меньше, чем огорчений. Как всегда в таких случаях, «обновление» начинается с тренера. И наш коллектив возглавил Михаил Осипович Окунь, начальником команды был назначен Николай Степанович Кузнецов. Было это в сорок девятом году. В это время в команду пришел большой отряд молодых футболистов, в основном из Закарпатья. В списках игроков появились фамилии Дерфия, Мушты, Комана, Сенгетовского, Годничака, Юста, Гулевича, Горбунова, Товта, Лавера, Фабияна.
Мы много занимались общефизической подготовкой. Особое место в ней заняли коньки и хоккей. Благодаря им, я наконец осмелился заговорить с Идзковским. Он тренировал юношескую команду «Динамо», часто бывал на катке. Однажды я подошел к нему и робко попросил:
– Разрешите мне поиграть.
– Пожалуйста, – последовал ответ. – Мы всегда рады пополнению.
Так состоялось мое знакомство с прославленным вратарем. Однако, несмотря на то, что я неплохо катался, в динамовскую хоккейную команду все же попасть не мог. Были игроки посильнее меня. Цвета общества обычно защищали Виньковатов. Алимов, Рыбалов, Идзковский и некоторые другие Мне не приходилось играть с ними на первенство города. Довольствовался лишь участием в двусторонних тренировочных играх.
На сбор наша команда выехала в Одессу. Моя участь еще не была решена, ибо ничего хорошего мне не удалось показать. Я понимал, что сбор сыграет роль арбитра, что в моих интересах сделать все возможное, лишь бы наконец был предан забвению дебют в матче со «Спартаком». Однако получилось все не так, как хотелось.
Уже в первом тренировочном матче основного состава и дубля произошел досадный эпизод. Я, кажется, играл неплохо. Во всяком случае, наш добродушный тренер был доволен. Окунь расхаживал за моими воротами и все время приговаривал:
– Молодец, Олег, хорошо!
Но вот вперед вырвался Павел Виньковатов. Бросок в ноги – и сразу же острая боль в бедре. Я проехался по полю, усеянному гравием, и сильно содрал кожу. Рана была серьезной. Врачи сказали, что я смогу вернуться в строй не раньше, чем через три месяца. Окунь придерживался иного мнения. Поэтому он хитро подмигнул мне:
– Ничего, ничего! Случается, что и наука «ловит бабочку».
Так в нашем кругу называют допущенную ошибку.
– Ты только не расстраивайся, все будет в порядке.
Падать я, разумеется, не решался, но тренировок не прекратил. Потихоньку бегал, прыгал, ловил мяч. И через пятнадцать дней все прошло.
Однажды, когда прозвучал час отбоя, в общежитие крадучись вошел Окунь. Мы уже лежали в постелях. Тренер внимательно следил за распорядком дня, ревностно берег наши силы. Услышав в комнате разговор, он, очевидно, хотел поймать нас с поличным и дать нахлобучку.
В тот миг, когда тихонько скрипнула дверь и на стену упал из коридора клин света, мы сразу умолкли и усиленно засопели. На стене обозначился искаженный силуэт Михаила Осиповича – длинный загнутый нос, сгорбившаяся спина, неестественно оттопыренное ухо. Окунь осторожно двинулся вперед, тень тоже. Она была очень смешной, и кто-то, не выдержав, сказал:
– Смотрите, настоящий Квазимодо.
Раздался дружный взрыв смеха. Впрочем, он тут же оборвался – мы испугались дерзости. И в наступившей тишине неожиданно прозвучал приглушенный смешок тренера. Отличаясь завидным чувством юмора, Михаил Осипович понял шутку и сам не выдержал. Тогда ребята еще больше развеселились. Вместе с тренером мы долго смеялись над его тенью. С того дня мы между собой всегда называли его «Квазимодо». Он знал это и не обижался. Он был шумлив, но очень добр.
Наш дубль сразу же заставил заговорить о себе. Начав сезон двумя победами (над ленинградским «Динамо» – 1:0 и московским «Локомотивом» – 2:1), мы уже до конца первенства прочно удерживали лидерство. В результате – 23 победы, 9 ничьих и только 2 поражения.
Матчи с участием киевских дублеров охотно посещались зрителями. В дни игр трибуны стадиона «Динамо» бывали заняты до отказа. Сенгетовский, Коман, Товт, Юст стали любимцами киевлян. Эти ребята показали совершенно новый футбол – неторопливый, но высокотехничный, продуманный и очень красивый. В иных матчах наши нападающие забивали по 5–6 «сухих» мячей, причем казалось, что они это делают шутя, как бы забавляясь. Стоя в воротах, я нередко любовался их игрой, иногда мне просто нечего было делать.
– Играете, как по нотам, – говорил я им после матча.
– С тобой было бы еще лучше, становись на край.
Имелся в виду случай, происшедший в сорок восьмом году. Случилось так, что мне пришлось стать на одну игру правым краем. Было это в Волгограде, где динамовцы встречались с «Трактором». Киевляне победили – 3:1. Один из этих трех голов был забит при моем непосредственном участии, второй – мной лично, но помимо моей воли. В первом случае подавался угловой удар. Бил Юра Пономарев. Я ринулся в кучу, но меня сбили с ног, и мяч исчез в ногах многих игроков, собравшихся возле штрафной площади. Кое-как, выбравшись из свалки, я отбежал в сторону. Все подумали, что я заметил исчезнувший было мяч, и поспешили за мной. А мяч на самом деле остался в стороне. Первым его заметил Пономарев. Он подбежал и точно ударил.