— Многие рода Новгорода занимают выжидательную позицию, — объяснил я. — В итоге ситуация может привести к расколу, как внутри новгородской аристократии, так и внутри правящего рода. Я считаю, что ждать — непозволительное легкомыслие. Необходимо действовать решительно и быстро.
Валиков кивнул.
— Уважаю вашу позицию, — коротко ответил он. — Как я могу с вами связаться в случае необходимости? Или… с вами? — он посмотрел на Николая.
— По любым вопросам можете обращаться ко мне, — сказал я, не дав брату даже слова вставить. — Мой номер защищён от прослушивания. Записывайте.
Глава рода смирно сидел и слушал наш диалог. Кажется, Николай и сам плохо понимал, что делать в данной ситуации. Я тоже мало что понимал, но мне внутри как будто что-то подсказывало, как поступить и что сказать.
Мы с Валиковым обменялись номерами, и это можно было считать хорошим знаком. Генерал-майор не дал конкретного ответа, да он и не имел права оказывать нам прямую поддержку. Но очевидно, с Ростиславом у него уже сложились какие-то отношения, и сотрудничество он считал возможным.
Покинули военную часть мы без каких-либо проблем, через главный КПП.
— А ты неплохо с ним поговорил, — похвалил меня Николай, садясь за руль. — Он к тебе, кажется, прислушался. Но проку от этих генералов мало. Они же только приказы исполняют. Что он сделает? Прикажут ему завтра Новгород захватить. Думаешь, он пойдёт против командования?
— Я думаю, что переговоры прошли успешно, — я сел в пассажирское кресло и захлопнул дверь. — Валиков выслушал нас, и у нас есть с ним контакт. Теперь — в Сырково.
Николай повернул ключ в замке зажигания, и двигатель, пару раз кашлянув, завёлся. Мы выехали со стоянки. Теперь наш путь лежал в Новгород, но по дороге я хотел посетить военную часть в Сырково. Она находилась рядом с городом, и в случае беспорядков, именно солдаты оперативного полка должны были войти на улицы первыми. Это и произошло во время осеннего конфликта, когда Голицыны пытались склонить меня на свою сторону. Тогда наша дружина сожгла несколько единиц армейской бронетехники. Что-то мне подсказывало, после того случая военные из Сыркова нас не очень-то жалуют.
— Будем надеяться, — Николай выкрутил руль, выезжая на большую улицу. — А вот насчёт Сырково я не уверен. Видишь ли, Ростислав вёл диалог с местными военными, но не все с ним были согласны. Наверняка есть какие-то контакты, которые он наладил, и нам следует работать в первую очередь с ними, а не соваться ко всем подряд.
— И как их найти?
— Меня он тоже не посвящал в свои дела. Возможно, кто-то из помощников знает.
— Например, кто? Кто сейчас глава тайного приказа? Или может быть, ты знаешь кого-то из его приближённых?
— Мы с Ростиславом встречались пару раз, но речь шла в основном о вашем предприятии в серой зоне. Я же говорю, не ставил он меня в известность. И с главой тайного приказа у меня нет связи.
— Жаль. Ладно, сейчас ещё раз позвоню Веронике. Не нравится мне, что она не отвечает.
На экране своего нового смарт-браслета с противоударным титановым корпусом я выбрал номер Вероники и нажал «вызов». Номер оказался недоступен, как и полтора часа назад. Когда мы выехали из Ладоги, я уже звонил ей, желая убедиться, что Вероника покинула Новгород, но звонок не проходил. Раза три звонил — и каждый раз одно и то же. Я стал подозревать неладное. Если Святослав убил своего старшего брата, а возможно и его семью (ведь поместье разрушено подчистую), что ему мешало прикончить в довесок и дочерей великого князя? Скорее всего, Вероника просто-напросто не успела покинуть академию.
— Опять не отвечает? — спросил Николай.
— Нет, — покачал я головой.
Воцарилось молчание.
— Сочувствую, — проговорил Николай.
Я вздохнул. Становилось грустно при мысли, что Вероника, возможно, мертва. Девчонка отличалась непростым характером, но я привык к ней, мне она по-своему нравилась, да и она ко мне была неравнодушна. А теперь её нет, и я больше никогда не увижу её симпатичное личико, не услышу её дерзкий голосок. И вместе с тоской накатила злость и желание порубить на куски тех сволочей, которые отняла её у меня.
Конечно, надежда на лучшее ещё теплилась, но я просто не мог представить причины, по которой номер Вероники был недоступен, особенно после того, как с её отцом вероломно расправился его собственный брат.
— Да уж… — произнёс я. — Не понимаю. Её-то за что? Неужели Святослав — такая скотина, что свою же племянницу убил? Что она ему сделала?