Я был уверен, что нашу колонну остановить не рискнут. Так оно и вышло: до поместья мы добрались без приключений.
В родовой усадьбе царили мир и покой. Здесь ничего не поменялось с момента моего отъезда, если не считать четырёх «Кречетов», торчащих в саду и на набережной. Впрочем, и они не выглядели тут чем-то чужеродным. За последний год поместье Востряковых так часто находилось в осадном положении, что я уже привык к виду бронетехники среди цветущих клумб.
Теперь здесь опять была военная база. Слуги уехали, а в доме дружины и флигеле, по словам Валеры, проживало около сорока бойцов.
Мы с Николаем и Валерой быстро перекусили и отправились на второй этаж в кабинет Николая, чтобы разработать план действий. Для начала я собирался проникнуть в усадьбу Борецких и взглянуть на то, что там случилось, а дальше имелись разные варианты: например, уехать обратно в Ладогу или остаться здесь и скрываться, пока всё не образуется. Однако у меня была идея получше.
Я хотел прикончить Святослава Борецкого, отомстить ему за его преступления и за то, что спелся с врагами моей семьи. Терять мне было нечего, за мной уже шла охота, и это в некоторой степени развязывало мне руки. В идеале его следовало допросить, чтобы разузнать, о чём он договорился с Голицыным, после чего отдать на суд общественности. Но меня устраивала и обычная расправа. Пусть Новгородом руководит кто угодно, но только не этот подонок, убивший собственного брата и, возможно, мою невесту.
Николаю убийство Святослава казалось неоправданным риском, а вот Валера, наоборот, выразил желание помочь в этом деле. Вот только мне его помощь была не нужна. Я собирался сделать всё сам, не впутывая ни родственников, ни дружину.
И в то же время торопиться пока не стоило: вначале следовало узнать, что сделают Белозёрский и «влиятельные люди», которых он упомянул в разговоре.
Я стоял у стола в оружейной комнате, распихивая по подсумкам магазины к энергетическому карабину, когда на запястье завибрировал браслет, звук которого был заранее выключен. Я вызвал экран — номер оказался неизвестный. Нажал «ответить».
— Тём, это Вероника, — послышался в наушнике встревоженный шёпот. — У меня мало времени. Нас с Олей держат в доме отца. Тут много дружины, на нас надели браслеты, ничего не разрешают, никуда не отпускают. Еле до телефона добралась. Мне кажется, нас хотят убить. Вытащи нас отсюда!
Глава 5
Этой ночью в доме Белозёрских горел свет. Шесть мужчин собрались за длинным столом в небольшой переговорной комнате, чтобы обсудить текущие события. Во главе стола сидел Максимилиан Сергеевич Белозёрский. Именно он инициировал эту встречу, которая проходила за закрытыми дверями втайне от всех. Перед Максимилианом, как и перед другими участниками, стоял стакан с водой, уже почти опустевший за полчаса с момента открытия собрания.
Кроме Белозёрского тут сидели боярин Тимофей Лядов — владелец крупной новостной компании, князь Артур Зеленогорский — глава новгородкой думы, князь Вельский, бояре Карамыслов и Жилин. Все эти люди находились в дружеских и партнёрских отношениях с родов Белозёрских, и потому, когда в Новгороде возникли проблемы, Максимилиан Сергеевич обратился, в первую очередь, к ним. Здесь же должен был присутствовать и Николай Востряков, но разговор с Николаем и Артёмом уже состоялся днём.
Все собравшиеся уже знали о гибели великого князя Ростислава и о притязаниях на новгородский престол Святослава, который, не успев омыть руки от крови брата, уже требовал немедленно принести себе клятву верности. Никого из присутствующих не устраивало такое положение вещей, и потому разговор шёл довольно открыто.
— Лично я не имею ни малейшего желания давать клятву Святославу Борецкому, — объявил Максимилиан Белозёрский. — Сколько можно? Он в открытую убивает членов собственной семьи, а мы должны перед ним преклонять колено? Я полон возмущения, господа. Доколе это будет продолжаться?
— У Ростислава тоже руки были в крови, — заметил Зеленогорский — высокий старик с белыми вьющимися волосами и седой бородкой. — Все мы знаем, как он пришёл к власти, но тогда никто даже не пошевелился. Вот и сейчас, боюсь, мы окажется в меньшинстве с нашими претензиями.
— Правление Василия мало кого устраивало, — напомнил Максимилиан. — Он нас чуть было к полякам с литовцами не присоединил.