Это волновало его не только потому, что всего через несколько дней каждого из них будут допрашивать с пристрастием члены госкомиссии, в том числе гражданские и военные специалисты, особисты и политработники, которые уж постараются перетряхнуть все грязное белье, свалив всю вину на экипаж и его командование в первую очередь.
Британову было важно знать: понял ли экипаж его стремление спасти корабль, но только не любой ценой, как настаивала Москва, а исключив бессмысленные жертвы? В конце концов, оставаясь один на корабле, он тем самым снял со всех остальных обвинение в трусости и преждевременном прекращении борьбы за живучесть.
Поэтому первая встреча с экипажем имела для него такое значение. Он, как ему казалось, сделал все, чтобы иметь право прямо и честно смотреть им в глаза. И не только им, а что намного страшнее, тем, кого уже никто и никогда не увидит, — тем, кто погиб. Вольно или невольно, но и он был виновником их гибели.
…Шлюпка подошла к спущенному с теплохода трапу. “Странно, — подумал командир, — почему среди свесившихся с высокого борта любопытных голов нет ни одного из моей команды? Куда они все подевались?”
Почувствовав неприятный холодок в груди, он несколько беспомощно оглянулся на сопровождавшего его механика:
— А где наши?
Но тот лишь недоуменно пожал плечами и промолчал.
Командир цепко ухватился за штормтрап и полез наверх. Отступать было некуда.
Только перевалившись через борт и привычно поправив старую пилотку, он поднял глаза от палубы и замер — прямо перед ним, как положено, в две шеренги, стоял экипаж.
— Смирно! Равнение направо! — четко вскинув руку к пилотке, старпом Владимиров двинулся к нему навстречу.
Не ожидавший ничего подобного командир на мгновение застыл и только потом успел сделать один шаг навстречу.
— Товарищ командир! Экипаж ракетного подводного крейсера К-219 построен!
Британов крепко пожал ему руку и вышел на середину строя. Он не мог различить ни одно лицо отдельно, но он видел всех сразу.
— Здравствуйте, товарищи подводники! — голос командира был непривычно хриплым.
— Здравия желаем, товарищ командир! — прогремело в ответ.
Британов прошелся вдоль всей шеренги, каждому пожимая руку. Он делал это молча, но крепость каждого пожатия лучше всего выражала отношение каждого члена экипажа к своему командиру. Последним в строю стоял Валерий Пшеничный.
— Как дела, Валера? — этим обращением Британов подчеркнул свое особое расположение к офицеру, который по сути трое суток без сна руководил экипажем. — Как раненые?
— Нормально, товарищ командир. Гораздо лучше, особенно Кочергин. — Пшеничный даже нашел в себе силы улыбнуться. Все-таки он принес хорошую весть, может, единственную за последнее время.
Британов вновь вернулся на середину строя.
— Я горжусь вами и знаю, что Военно-Морской Флот тоже гордится вами. Вы сделали всё, что могли, и даже больше, — вытащив из-за пазухи флаг, он высоко поднял его над головой. — Это наш флаг, нашего корабля. Вы не посрамили его! Спасибо вам! — Прижав знамя к груди, Британов, совсем не по-уставному, опустил голову.
В этом естественном и неожиданном жесте была благодарность за проявленное мужество живым и просьба о прощении и вечная память погибшим.
В едином порыве вслед за командиром экипаж склонил головы…
Пентагон
Столовая для особо важных персон почти опустела, в ней были лишь два человека: адмирал в темно-синей форме и генерал Военно-Воздушных Сил США в форме чуть более светлого оттенка. Перед ними стояло два обеда, которые принес им официант в форме корпуса морской пехоты. Генерал-лейтенант Ричард Бэрпи заказал себе бутерброд с ветчиной, капустой и помидором. Адмирал Билл Кроув, начальник Объединенного комитета начальников штабов, был на диете, и поэтому на его тарелке были только сырые овощи.
— Сэр, я все сомневаюсь, подходит ли моя кандидатура, чтобы сообщить прессе о К-219, — сказал Бэрпи. — Я имею в виду, что это все-таки касается только Военно-Морских Сил.
— У тебя все получится, — сказал адмирал Кроув.
— Как я узнаю, когда нужно быть осторожным и не перегнуть палку? Это ведь может произойти незаметно, я даже и не почувствую.
— Не беспокойся так. Пауэлл Картер из Объединенного комитета — хороший сотрудник. А от подводников там будет Хэнк Шильз. Они подстрахуют тебя. Как бутерброд? Ты даже не притронулся к нему.
— Неплохо, сэр. — Бэрпи не испытывал особого чувства голода. Как офицер Объединенного комитета, он наблюдал за событиями, разворачивающимися на К-219. Но он был морским летчиком, а не подводником, и вообще все это отдавало душком. Поэтому-то на брифинге и будет присутствовать Хэнк Шильз; он был у подводников ищейкой номер один. Если Бэрпи скажет что-нибудь не в тему, он быстро придет к нему на помощь. Но Ричарда не покидало ощущение, что в этой истории есть еще много чего интересного, что ему не положено знать.
Мафия подводников что-то скрывала от него, а может быть, даже и от Кроува. В кругах подводников Кроува не считали совсем своим; он раньше был командиром дизельной подлодки и носил голубую форму Военно-морских Сил, однако, будучи главой Объединенного комитета начальников штабов, он все же больше относился к тем, кто носил фиолетовую форму. Квазиполитическая должность с множеством связей за пределами мира подводников.
Конференция была назначена на полдень в комнате для брифингов. Из-за того, что Каспар Уайнбергер немного проговорился, все журналисты уже будут в курсе, что на месте событий была американская подводная лодка, наблюдавшая за К-219. Пресса придет во всеоружии, и у Бэрпи не было никакого желания попадать в засаду.
Кроув взял было морковь, но тут же положил ее обратно, глядя на бутерброд генерала Бэрпи.
— Старайся уводить их от любой горячей информации. Пошути слегка и скажи, что им сообщат, как только что-нибудь станет известно наверняка.
— Попытка увести от какой-то темы только раззадорит их, сэр, — мрачно произнес Бэрпи. — Что, если они захотят узнать, была ли попытка таранить подлодку?
— Скажите им, что не было. — Кроув взял с тарелки сельдерей и подозрительно его рассматривал.
— Это прецедент, адмирал?
— Да черт его разберет. — Адмирал бросил сельдерей обратно на тарелку. — Послушай, Дик. Ты идеально подходишь для брифинга. Они не поверят старому подводнику типа меня. Они думают, что мы все негодяи и никогда не скажем правду.
“И не они одни так думают”, — пронеслась у Бэрпи мысль.
— У тебя все получится. Просто расслабься и сделай глупое лицо. Этот трюк помогает при общении с прессой. Ты должен убедить их, что слишком глуп, чтобы знать что-нибудь стоящее,
— Министерство обороны не особо нам помогло.
— Помогло? Да Уайнбергер просто наложил в штаны, — раздраженно произнес Кроув. Даже несмотря на принстонское образование, речь Кроува была такой же соленой, как у любого простого моряка. — С другой стороны, в этой стране многие были удивлены, узнав, что красная подлодка с шестнадцатью ракетами на борту подошла практически к берегам Флориды. Черт побери, многие и не догадывались о том, что неподалеку от них плавают ракетные подводные лодки. Очень хорошо, что они хоть сейчас это осознали.
— Мне как раз трудно идти туда, не зная всего, что случилось на самом деле. — Бэрпи взял половинку бутерброда. Кусочек поджаренного бекона упал на тарелку.
Кроув проводил его взглядом.
— Адмирал Картер постарается отбить все опасные мячи, направленные в тебя. У него многое поставлено на карту. Если они захотят спуститься вниз и поиграть с этой подводной лодкой, им надо, чтобы здесь все было гладко. Они отобьют мяч.
— Поиграть с ней?
— Нам сообщили, что подводная лодка опустилась на дно более или менее целой. Реакторы. Ракеты. Кто знает, что еще там есть.
— “Гломар эксплорер” снова выходит из отставки, адмирал? Если я не ошибаюсь, тогда такая операция называлась “Дженифер”?