— Определено место! Окончен прием информации с берега — получена персональная разведсводка в наш адрес!
Хорошо, теперь вниз и прибавим ходу.
— Старпом! Где «Ярославль»?
— Справа десять, дистанция около пятнадцати кабельтов.
— Опустить выдвижные, погружаемся на тридцать пять метров! Пульт ГЭУ! Капитульский — обе турбины — средний вперед! Но только плавно, мощность реакторов — в соответствии с оборотами!
Лодка мелко задрожала, то ли попав в кильватерную струю «Ярославля», то ли реагируя на набирающие обороты турбины.
— Товарищ командир, плавать на глубине тридцать пять метров запрещено по инструкции, — покраснев от собственной смелости, тихо произнес помощник.
— Запомни: их пишут на берегу, а мы плаваем в море. Если будет надо — я прилеплюсь к его брюху. Страху нет! Ввести режим «Тишина»!
Режим «Тишина» был вынужденной мерой, чтобы хоть как-то уменьшить свою шумность. Останавливались все лишние механизмы, запрещались любые работы, для усиления психологического эффекта сокращалось освещение, и все разговоры велись вполголоса.
— Механик, как лодка?
— Нормально, товарищ командир. Курс двести двадцать пять, скорость тринадцать, глубина тридцать пять.
Прямо как трамвай по рельсам.
Приличная вибрация корпуса, хорошо слышный в носовых отсеках глухой шум и биение винтов «Ярославля» держали всех в напряжении. В характерных звуках проскальзывали металлические нотки, а порой и визг, напоминающий пилу. Возраст судна явно предпенсионный. Но в данном случае — чем громче, тем лучше. Только бы он не развалился.
Итак, сближение прошло нормально. Теперь оставалось надеяться, что им удастся с помощью своего «кита» затеряться в океане и техника их не подведет. «Ярославль» и К-219 напоминали сейчас два самолета, ведущих дозаправку в воздухе.
— Штурман?
Азнабаев появился из своей рубки. Озабоченность почти исчезла с его лица. Широкая, круглая его физиономия обрела прежнее озорное выражение.
— Как наше место?
— Невязка в пределах нормы, но теперь от меня ничего не зависит. «Ярославские робята» могут завести нас куда угодно.
— Хорошо, но хотя бы предупреди нас, когда придет пора отваливать от них перед заходом в кубинский порт, а пока приготовь мне карту Фареро-Исландского порога.
«Ни сна, ни отдыха измученной душе…» — подумал Азнабаев. При плавании в связке у него немного работы, и он искренне надеялся отдохнуть в своей каюте. Теперь же ему предстояло работать с командиром, и кто знает, когда удастся поспать.
— Кстати, штурман. Когда тут восход солнца?
— Часа через два, однако.
— Все шутить изволите, Евгений Равильевич. А между тем это важно. — Британов всегда действовал обдуманно. — Два часа держим дистанцию сто метров, а как рассветет — залезем ему прямо под корпус.
Все стало понятно. Контролировать дистанцию до судна сейчас практически невозможно, а в светлое время через носовую телекамеру его винты будут видны как на ладони. При запасе между рубкой лодки и килем судна всего в пятнадцать метров такая предосторожность вовсе не лишняя. Да и люди привыкнут к ситуации, а то боцман уже весь вспотел.
— Шифровальщика с разведсводкой в центральный пост!
— А я уже здесь, — выходя из штурманской рубки, доложил мичман Васильчук с неизменно опечатанной папкой в руках. Саше было за тридцать, но выглядел он как матрос-первогодок. Долгое время он служил в штабе, но сам попросился на лодку — тут и оклад побольше, и работы поменьше.
Насчет оклада он не ошибся, а вот работы было невпроворот. Через проворные Сашины руки проходили все секретные бумаги, и он вполне мог работать машинисткой в любом машбюро.
Над картой с уже нанесенной разведобстановкой склонились три головы — командира, старпома и штурмана.
— Ну что ж, — выпрямляясь, подвел итог Британов, — пока все нормально. Супостаты ведут себя как обычно. Интересно, куда направляется их лодка из Нью-Лондона?
Отмеченный советской разведкой выход в море новейшей подлодки класса «Лос-Анджелес» пока ничем не угрожал им. Скорее всего, она будет охотиться за более новыми субмаринами класса «Дельта», а старая «Янки» их вряд ли заинтересует.
Вернувшись в центральный, Британов убедился, что «ситуация под контролем» — так любил докладывать бывший старпом Игорь Курдин. Напряженность и волнение первого часа плавания в связке улеглись. Все работали профессионально. За рулями лодки вместо одного боцмана сидели двое, а каждое их движение контролировали механик и вахтенный офицер. В конце концов, тринадцать узлов — лишь половина той скорости, которую они могли развивать под водой.