— НАЗАД! ГЕРМЕТИЗИРОВАТЬ ОТСЕК! — нечеловеческий крик Петрачкова, вынужденного для этого сорвать с себя маску, остановил панику.
Кто знает, какие чувства владели ими? Страх, отчаяние, безысходность?
Но уже никто не рвался из аварийного отсека! Человеческая воля оказалась сильнее и подавила инстинкт самосохранения.
Петрачков продолжал отдавать приказы на борьбу за живучесть, тем самым спасая людей от сумасшествия и приводя их в чувство. Но при каждой команде его легкие наполнялись смертью.
Выскочив на проходную среднюю палубу, он отдал последнюю команду, которую слышали его люди:
— Приготовиться к эвакуации! — и вновь вернулся к переговорному устройству «Каштана» в столовой четвертого отсека. Ему нужна связь с центральным, там должны знать, что случилось! Он должен эвакуировать своих людей! Почему нет связи???
— ЦЕНТРАЛЬНЫЙ! ОТВЕТЬТЕ ЧЕТВЕРТОМУ!!!
Петрачков закашлялся и попробовал вновь натянуть маску защитного противогаза. Поздно. Он судорожно вдохнул, затем его начало рвать. Сначала были просто рвотные потуги, затем пошла какая-то розовая масса, потом — жжение и боль. Петрачков привалился к переборке. Из его легких поднималась алая зловещая пена, словно пламенем обжигающая горло. Он приоткрыл рот, и несколько красных пузырьков прилипли к маске. Петрачков захлебывался, но захлебывался не морской водой, а противной пеной, заполняющей его легкие, горло и ноздри. Он сплюнул, но пена вновь и вновь лезла из горла. Петрачков уже не мог дышать. Он упал на колени, продолжая сжимать теперь уже бесполезную защитную маску…
Чепиженко, оглушенный, как и все, действовал как автомат — включился в противогаз, передвинул манипулятор управления крышкой шестой шахты в положение «открыть!» и нажал кнопку включения орошения, не соображая, что крышки уже нет, а орошение он сам заблокировал еще раньше…
Матрос Николай Смаглюк был тем самым ракетчиком, который сливал воду из шестой шахты. Выполняя приказы командира БЧ-2, он замешкался и не успел вовремя надеть защитную маску…
Игорь Харченко служил на лодке третий год и, говоря по-флотски, был «годком». Чувство превосходства над молодыми матросами сыграло с ним смертельную шутку — даже после аварийной тревоги он не поторопился покинуть опасный отсек, где-то затерялось спасительное ПДУ, и, контуженный взрывом, он беспомощно пытался выбраться из каюты, где только что безмятежно спал…
В пятом отсеке, примыкающем к аварийному, врач Игорь Кочергин поднялся с палубы. Взрывом его подбросило на койке в лазарете, и он больно ударился о переборку.
Несколько секунд палуба плыла у него из-под ног. Он слышал громкий скрежет обшивки и переборок подлодки под напором прибывающей воды. Света не было.
Двадцатисемилетний лейтенант из Ленинграда оттолкнулся от переборки. В темноте он пытался найти тапочки, удивляясь, почему ровное покрытие палубы теперь было сплошь покрыто какими-то буграми. Он по-прежнему слышал рев воды, не понимая, что происходит.
Найдя тапочки, он надел их и в темноте вновь сел на койку. В шоке от мысли о неотвратимо приближающейся гибели его мозг отказывался работать. Лампа аварийного освещения вдруг включилась сама собой, подчеркивая всю нереальность, абсурдность происходящего.
Хотя это была его первая подводная автономка после окончания Военно-медицинской академии, Кочергин не сразу, но понял — случилось что-то страшное. Он знал, что вода разрушит лодку на предельной глубине — это довольно нелепая смерть. Невидящим взглядом он уставился в пустоту. Только через несколько секунд его мозг осознал то, на что он смотрел.
Дверца его тумбочки открылась от удара, вызванного резким погружением лодки. Но на самой тумбочке стоял стакан с еловой веточкой. Ни взрыв, ни крен подлодки, погружающейся под странным углом, даже не сдвинули его с места. Его восьмимесячный сынишка дал ему эту веточку в день, когда они отправлялись в плавание из Гаджиево. Кочергин хранил ее уже целый месяц. Он слышал голос сынишки, видел свою жену Галину, их квартиру в обычном для гарнизона сером бетонном доме с окнами, выходящими на озеро. Все эти воспоминания ему навеял этот крошечный зеленый отросток. Кочергин не мог понять как, но он придал ему мужества.
Он встал, скользя по наклонной палубе, и начал приводить лазарет в порядок. Маленький отсек мог быстро превратиться в операционную. Он закрыл и снова открыл тумбочку, развернул свою аптечку, достал защитный противогаз, затем разложил все инструменты, которые, как полагал, могут ему понадобиться, и вскрыл сейф с препаратами секретной группы «А». Наверное, он просто не успел испугаться. Но он знал свое дело и то, что его помощь скоро понадобится многим.