«Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули завесу? Ответите за самоволие!»
И уже потом, когда спасательная операция завершилась и стало ясно, что своим спасением К-19 обязана командиру и экипажу С-270, обвинение в самоволии как бы сняли и даже представили к званию Героя, но на представлении Никита Хрущев написал: «За аварии мы не награждаем!»
И когда слушатели спросили седого каперанга: «Почему же вы все-таки без приказания вышли из завесы и пошли к ним? Ведь это для вас пахло трибуналом?» — улыбаясь, он ответил: «В силу своей врожденной недисциплинированности…»
По этой же причине слишком самостоятельный командир так и не стал адмиралом. Черная метка самоволия всегда была жирной точкой в военной карьере, чем бы оно ни оправдывалось.
…И хотя командир К-137 был в курилке один, дым от выкуренных сигарет напоминал сиреневый туман. Не докурив последнюю сигарету, Попов встал и вышел из курилки.
Он осознал, что пока ничем не может помочь Британову, потому что не может нарушить боевое распоряжение. Да и никто не даст ему это сделать.
На войне как на войне.
Оставалось надеяться, что Британов сумеет сам справиться с ситуацией. Интересно, понимает ли он это? Рассчитывает только на себя или ждет помощи и подсказок от берега? Господи! Вразуми его!
К-219
16.25 Британов поднялся на ходовой мостик, привычно осмотрел горизонт и только потом оглянулся на ракетную палубу.
Оранжевый дым из разорванной шестой шахты встречным ветром относило в корму. Лодка шла полным ходом. Может, здесь, на ветру, ему придет в голову спасительное решение?
В течение семи часов он пять раз вводил в четвертый отсек аварийные партии, но они ничего не добились!
Осушить шахту и трюм отсека не удавалось — насосы не запускались. Химическая разведка давала неутешительные результаты: содержание паров окислителя многократно превышало все допустимые нормы. К этому времени уже загазовано пять отсеков, до восьмого включительно!
Средства защиты в кормовых отсеках на исходе. Москва постоянно передает запросы, на которые надо что-то отвечать, а что он мог ответить? И где их рекомендации?
Такие рекомендации были выработаны только к 17.00 и переданы на командный пункт Северного флота по телефону спецсвязи. После уточнения они были утверждены в 18.40, и только в 20.15 их передали К-219. Однако на лодке их так и не приняли — к этому времени авария начала развиваться стремительно, как снежная лавина…
— Механика на мостик!
— Петрович, ты понимаешь, к чему может привести задержка с осушением шахты? Байдин передал мне связку ключей от сейфов, которую подобрал в четвертом, — взгляни на них! — В раскрытой ладони командира лежало несколько почти бесформенных кусков металла. Они были изъедены, источены до неузнаваемости. — Теперь ты видишь, что происходит с нашим корпусом?
— Вижу. У меня такое впечатление, что так же разъедена моя задница. Сейчас мы пошлем аварийную партию из четырех человек, и я заставлю их запустить насосы любой ценой. Мы подадим электропитание напрямую, нештатно, хотя это опасно. Возможно короткое замыкание, но другого выхода нет. Меня, мягко говоря, беспокоят другие ракеты — они не контролируются почти двенадцать часов.
— Наплевать, сейчас это не имеет значения. Если они не сдетонировали при взрыве, то выдержат и теперь. И еще — взгляни на ракетную палубу.
Красильников сильно перегнулся через борт и внимательно проследил взглядом за направлением руки командира. Разорванный металл, отодранное резиновое покрытие, но что это за глубокая вмятина почти поперек корпуса? Это явно не от взрыва!
— Командир! Похоже, кто-то помог нам разобраться с шестой еще до взрыва. Я думаю, это…
— Да, очень похоже на столкновение. Пусть это сфотографируют.
16.50 В четвертый отсек введена очередная аварийная партия. Видимость в отсеке хорошая. В трюме около двадцати тонн воды. Приступили к подготовке аварийного слива, осушения и орошения шестой шахты нештатным способом. На посту контроля ракет горят ВСЕ аварийные сигналы по ВСЕМ шахтам.
17.15
— Товарищ командир! Получено радио с КП СФ — они срочно запрашивают обстановку и наши действия.
— Пошлите их к черту и его бабушке! Механик! Насосы готовы?
— Готовы.
— Запускай, мать вашу!
— Центральный! Пущен насос аварийного слива и насос орошения по шестой. Они работают!
Вздох облегчения, наверное, вырвался у всех. Наконец-то!
— Центральный! Аварийная тревога! Пожар в четвертом отсеке! Горят электрощиты на верхней палубе — их заливает вода из трубопровода орошения! Из трюма опять пошел бурый дым!