— Стоп насосы! Обесточить четвертый!
Только этого нам не хватало!
Через пять минут разведчики покинули четвертый, а затем и пятый отсеки. В горящий отсек был дан газ-огнегаситель системы ЛОХ. Аварийная ситуация выходила из-под контроля.
— Командир! Запах окислителя в центральном посту!
— Всем включиться в средства защиты! Поджать переборочные сальники! Азнабаев! Выводи лишних во второй отсек!
— Центральный! Докладывает пульт ГЭУ — нагревается переборка со стороны четвертого отсека! — На глазах Капитульского краска на переборке стала темнеть, трескаться и сворачиваться, как осенние листья на костре.
— Докладывает мичман Сергеев из шестого! Я заглянул в пятый — там черный дым! Пятый горит!
— Немедленно дать ЛОХ в пятый! Задраить переборку! Намертво!!!
Матерь божья, если горят ОБА ракетных отсека, что будет с ракетами?!
Теперь оставалось уповать только на Бога. В третьем отсеке люди передвигались на ощупь, запотевшие стекла масок не позволяли ничего видеть.
Командир радистов, Володя Марков, отправил своих людей во второй отсек. К чему лишние жертвы?
Оставшись один, он пытался оживить свои приемники, но они безнадежно молчали. Последнее, четвертое по счету радио он передал час назад — в 18.10.
Сегодня у него бы день рождения, настоящий, как у всех нормальных людей. Тридцать три года — возраст Иисуса Христа.
Жаль, что припасенная к такому случаю бутылка шампанского — подарок жены Елены — останется здесь, в пропахшем запахом смерти отсеке.
Черт побери, неужели его друг Женька Азнабаев был прав, когда, произнося очередной тост на дружеских застольях, говорил, что им платят большие деньги за готовность умереть в прочном корпусе?
Эх, мать честная! Помирать, так с музыкой! Но поскольку музыки нет, придется выпить за свое здоровье в тишине. Почти гробовой.
Володя вышел из рубки связи и на ощупь двинулся по коридору в сторону центрального дозиметрического поста, где так же в одиночестве нес свою последнюю вахту начхим — Серега Воробьев. Правда, его приборы еще работали, контролируя радиационную обстановку в седьмом, реакторном, отсеке — оба реактора продолжали работать.
«Когда я увидел входящего с бутылкой шампанского Володю, то просто опешил. Я сразу решил — дело плохо или он сошел с ума. Но он нагнулся и сквозь маску прохрипел, показывая на себя: „День рождения. Тридцать три“. Я почему-то сразу понял и молча поднял с палубы две красные коробки из-под ПДУ. Других фужеров не было. Хлопнула пробка, он разлил пенящееся вино и произнес: „Будем жить!“ На мгновение мы сорвали маски и жадно выпили, задержав дыхание. Закусывать отравленным воздухом не стали, а тут же натянули вонючие маски.
Серега сделал мне очень дорогой подарок. Он подарил мне запасной регенеративный патрон к противогазу. Я думаю, он подарил мне жизнь. А вообще-то, на самом деле день рождения у меня 20 октября. Просто решил тогда, что, наверное, не доживу…»
Тогда они оба остались живы. Владимир Петрович Марков проживет еще почти десять лет.
18.59 Сработала аварийная защита реактора правого борта. Из-за отключения питания компенсирующие решетки остались в верхнем положении.
— Центральный! Докладывает пульт ГЭУ — у нас проблемы. Сработала A3 правого борта: Скорее всего, выгорели кабельные трассы в четвертом. Мы пытаемся использовать резервное питание, но ничего не получается. Компенсирующие решетки не опускаются.
— Геннадий, чем это грозит нам?
— Мы не имеем стопроцентной гарантии того, что реактор заглушен. Решетки надо опустить во что бы то ни стало.
— Час от часу не легче. Что для этого надо сделать?
— Придется опускать решетки вручную. И чем быстрее, тем лучше.
— Хорошо. Кто пойдет в седьмой?
Капитульский на минуту задумался. В обычных условиях операция по опусканию четырех решеток вручную занимала не более двадцати минут. Он сам многократно тренировал своих людей, но сейчас простая работа стала опасной. Если бы он мог, то пошел бы сам.
— Командир реакторного отсека старший лейтенант Беликов и спецтрюмный матрос Преминин.
— Утверждаю — они надежны. Готовьте их.
Теперь мы можем сказать, что с этого момента началась агония К-219.
Гаджиево
Ирина Капитульская никогда не любила смотреть программу «Время». Во-первых, там всё врут, а во-вторых, и без того дел у нее хватает.
— Максим! Немедленно отправляйся спать, или ты опять проспишь в школу.