Поэтому каждый про себя произнес: «Слава Богу!», когда услышал доклад с пульта:
23.30 — Сброшена защита реактора левого борта. Левый реактор заглушен всеми штатными поглотителями. Установка переведена в режим расхолаживания.
По погасшему, но через минуту восстановленному освещению стало ясно, что какое-то время аккумуляторная батарея, расположенная в первом и втором отсеках, позволит им продержаться. Кроме освещения батарея обеспечивала работу основных механизмов и, главное, насосов охлаждения обоих реакторов. Проблема ядерной безопасности была решена окончательно. Но что будет дальше? Как говорит штурман Азнабаев, проблемы надо решать по мере их поступления.
Очередная проблема не заставила себя ждать. Ровно через пять минут произошло короткое замыкание и возгорание пусковой станции гребных электродвигателей в десятом отсеке. И, хотя оно тут же было ликвидировано, стало ясно, что в кормовых отсеках больше делать нечего. Да и в носовых, пожалуй, тоже…
Британов поднялся на мостик и сорвал с лица уже опостылевшую маску. Те, кто был там, пристально вглядывались в своего командира. От него, и только от него, зависела сейчас их судьба, а значит, и жизнь. Именно теперь он царь, Бог и воинский начальник!
Сколько бессмысленных жертв принесено в угоду неприемлемому в мирное время принципу «Любой ценой!». Что может быть дороже человеческой жизни? Неужели цена пусть и стратегической, но почти отслужившей свой срок лодки?
«Ущерб, нанесенный государству от гибели ракетного подводного крейсера стратегического назначения К-219 под командованием капитана первого ранга Британова И.А., бортовой номер 845, постройки 18.11.71 г., составил 63 миллиона 299 тысяч 544 рубля без учета стоимости ядерного оружия»
Только командир Британов мог и должен решить сейчас, что дороже: лодка или люди. При этом он однозначно понимал, что одним из самых тяжких обвинений в его адрес будет упрек в трусости и преждевременном прекращении борьбы за живучесть лодки.
К великому сожалению, в то время степень героизма и желания спасти корабль зачастую оценивалась некоторыми начальниками количеством погибших — чем больше погибло, тем больше сделано для спасения корабля. Мало погибло — значит, мало сделали для спасения.
Британов в одиночестве стоял на мостике и напряженно обдумывал ситуацию. Многое было неясно, однако можно предположить, что четвертый отсек будет полностью затоплен, но это нестрашно — запаса плавучести хватит с избытком. Морская вода настолько разбавит остатки окислителя в отсеке, что разъедание корпуса должно прекратиться. Если при этом останутся герметичными смежные с четвертым третий и пятый отсеки, то лодка останется на плаву и ее можно буксировать, благо судов рядом хватает. Индивидуальные средства защиты на исходе, все отсеки, кроме концевых, в той или иной степени загазованы парами окислителя. Держать там людей — значит обречь их на верную гибель. Могут ли взорваться оставшиеся без контроля ракеты? Черт их знает, наверное, могут… Экипаж борется за живучесть уже восемнадцать часов, люди просто обессилили. Значит, решение только одно — оставить минимально необходимое число людей на борту, а остальных эвакуировать. До следующего рассвета. Утро вечера мудренее. Может, к утру будет и настоящая помощь от ВМФ. Что-то они долго там думают. Правда, есть одно «но» — нет разрешения из Москвы на эвакуацию, но и времени запрашивать его тоже нет. Ладно. Бог не выдаст — свинья не съест!
— Старпом! Готовьте лодку к покиданию, — команда была отдана таким обыденным голосом, что старпом тут же переспросил:
— Не понял, товарищ командир? Насовсем или как?
— Или как. К утру вернемся. Со мной на борту останутся: стармех, ты, начхим и помощник. Собрать все оставшиеся средства защиты на мостик. Отсеки полностью загерметизировать. Выполняйте! Старшим на судне будет замполит. Кстати, где он?
— Похоже, у него сердечный приступ.
— Жаль. Тогда старший — Пшеничный. Передайте на «Красногвардейск» — прошу шлюпки к борту. Начинаю эвакуацию.
— Товарищ командир, а вы не хотите дождаться разрешения Москвы?
— Нет. Они слишком долго будут думать и согласовывать.
Разрешение командующего Северным флотом на эвакуацию будет получено только в 02.50 по московскому времени. Напомним, что местное время на пять часов отличается от московского. Британов успел закончить эвакуацию до наступления темноты. Потом его обвинят во многих грехах, но упрека в трусости и преждевременном оставлении корабля не будет.