— Почему не вынесли тела погибших?
— Они были в таком состоянии, что вытащить их через узкий аварийный люк не представлялось возможным. В первую очередь мы думали о живых. Я надеюсь, мертвые нас простят.
С мостика командиру было трудно разглядеть лица людей на палубе. Но он все равно пристально разглядывал тех, кто вышел из преисподней, кто до конца боролся за жизнь лодки. Он почему-то вспомнил старый фильм о войне, когда последние защитники Брестской крепости покидали ее руины. Наверное, и его люди сейчас испытывали подобные чувства: огромную усталость и горечь от проигранного сражения, но и вместе с тем глубоко скрытую гордость за исполнение своего долга. И тогда Британов понял, что ни он, ни его экипаж никогда не будут стыдиться за себя. Да, наверное, они допустили ошибки, но их потери минимальны и оправданны, если вообще можно оправдать гибель людей.
Теперь я знаю, что благодаря Британову мой муж остался жив. Когда его в числе первых доставили на гражданское судно, он был без сознания. Еще немного, и спасти его было бы невозможно, как и семерых других, наиболее тяжелых. Я не знаю и не хочу знать, что там нарушил Британов, но знаю одно — он спас моего мужа. Он и судовой врач Геннадий Новиков.
…Последние три часа Евгений Азнабаев фактически руководил личным составом в первом и втором отсеках, куда их вывели из загазованного центрального поста в третьем отсеке. Так всегда бывает в жизни, когда старшим становится не тот, кто должен, а тот, кто может. Штурман заставил всех переодеться в чистое белье, но не готовя их к смерти, а спасая от отравления пропитавшейся ядом одежды. Он буквально силой заставлял их выпить весь запас воды и мочиться прямо в раковины умывальников, чтобы промыть организм.
Перед выходом наверх штурман вернулся в третий отсек на свой боевой пост. Навигационный комплекс работал, работал в штатном режиме. Будучи профессионалом до мозга костей, Евгений произвел необходимые переключения и перевел приборы в резервный режим. Может, они еще пригодятся?
Заглянув в штурманскую рубку, дернул ручку личного сейфа — замок заклинило. Беззлобно выругался, вспомнив о хранящемся там бумажнике с традиционной заначкой. Денег не жалко, жаль любимую книгу «Вчерашние заботы», которая прошла с ним все автономки.
Мать т-т-твою! Да там же и его партбилет! Э, да ладно, разберемся…
С ним, как и с другими, действительно разберутся, просто и быстро:
за халатное обращение с партийными документами, повлекшее их утрату, исключить из рядов КПСС…
02.20 Окончена эвакуация личного состава. На мостике подлодки остались пять офицеров во главе с командиром. Собраны оставшиеся средства защиты: 15 ПДУ-2 и 12 ИДА-59 сомнительной годности.
03.10 После получения разрешения командующего СФ на эвакуацию офицеры покинули лодку. Командир остался на борту. Один.
Стемнело. Черная туша атомохода безжизненно качалась на океанской зыби.
Оставшись в одиночестве, Британов попытался сосредоточиться на происшедшем, но мысли уносили его далеко отсюда. Как ни странно, но спать не хотелось. Он не притронется и к заботливо приготовленному интендантом запасу консервов, а только усмехнется, вспомнив недавно полученные советы из Москвы: прекратите готовить пищу на камбузе, употребляйте больше соков и фруктов… Замечательно! Неужели у них нет ни одного человека, который хотя бы помнит, что камбуз расположен в четвертом? А единственные фрукты на корабле — это яблоки. Вот жаль только, что последнее сожрали недели две назад. Знал бы, непременно сохранил бы для такого случая!
Аварийная партия вернется на лодку через двенадцать часов, с рассветом.
Ситуационный центр при Белом доме, субботнее утро
С лужайки перед Белым домом доносился шум винтов президентского вертолета.
— Наконец-то, — сказал капитан третьего ранга Майкл Бон своей секретарше, — может, нам удастся поработать, пока этих громил не будет.
— Я никогда не была в Кемп-Дэвиде, — сказала секретарша, прислушиваясь к удаляющемуся шуму вертолета морской пехоты. — А вы?
— Только по принуждению.
Капитан третьего ранга Бон не любил находиться далеко от места действия, вдали от замысловатой сети связей и информационных источников, на которые он полагался. Бон был директором Ситуационного центра при Белом доме, центра по кризисным ситуациям, в котором информация со всего мира процеживалась, анализировалась и представлялась президенту Рональду Рейгану. Со времен администрации Картера эту должность занимал морской офицер действительной службы. Это напоминало тайный заговор; в некотором смысле это было даже лучше, чем иметь шпиона в Кремле. В Кремле не принимались решения о бюджете ВМФ США, а в Белом доме принимались.