Он уже неоднократно пытался захватить верховья Зеравшана и только терял людей. Матчинцев было меньше, они были хуже вооружены, но Шамсиджан оказался хорошим полевым командиром. Слишком хорошим для Ахмадова. А на все предложения союза следует категорический отказ. Даже сейчас, когда Бодхани использовал посредника. И не просто посредника, а самого Ирбиса, гарантия которого ценится на вес золота.
Придется и дальше терпеть в собственном тылу матчинскую змею, готовую ужалить в любой момент? Или попробовать еще раз?
– Ты не допустил ошибки, передавая мои слова?
– Ты сомневаешься в честности Леопарда Гор, баши? – Голос гостя стал холоден, как лед.
Бодхани понял, что немного зарвался. Те, кто неуважительно относился к Ирбису, долго не жили. День. Или два. Редко неделю…
– Нет, я не сомневаюсь в честности уважаемого Ирбиса. Разве что не уверен в точности его молодого «языка».
– Это одно и то же.
– Прошу прощения у Снежного Барса. Я был излишне горяч в словах.
– Извинения приняты, баши. Но в следующий раз будь сдержаннее. Ты хочешь передать кому-либо что-либо?
– Нет. Пока нет.
– Хорошо. Оказанные услуги оплачены. Не смею больше отнимать драгоценное время баши.
Уфа – Самара
Байназаров слово сдержал. На Самару отправились не одни, а с командой Юлаева. Причем сопровождение не ограничивалось двумя «фордиками», хотя без них не обошлось.
– Это «визитка», – сказал Салават по поводу машин, мягко говоря, неуместных на разбитых загородных дорогах, – в округе все знают: раз ментовские «Форды» идут – значит башкиры. А с нами лучше не связываться.
Кроме «визитных» легковушек шел еще автобус с бойцами и «КамАЗ»-контейнер, похоже, уфимцы планировали чем-то затариться.
– В Самаре, – рассказывал Юлаев, – власти нет. В смысле – единой власти. Куча бандитских группировок, каждая держит свой район или предприятие. На ТЭЦ одни, в порту другие. Их так и называют: «портовые», «тэцевские». Как ни странно, но при этом в городе в целом наблюдается какое-то подобие порядка. В основном, конечно, кто сильнее, тот и прав, но и общие проблемы решают. Например, свет в жилых районах горит. Отопление есть. Механизм нас особо не интересует, присоединять Самару мы не собираемся. По крайней мере, пока…
Все это было давно известно. За две недели, проведенные в Уфе, из несчастного Салавата вытащили всю информацию, какую только могли дать уфимцы. Естественно, по интересующим вопросам и кроме государственных тайн Башкортостана. Но тайны и не интересовали. По крайней мере, пока….
Урусов еще раз мысленно пробежался по планируемому маршруту. Итак. Самара, город победившей братвы. Не одного бандита, пришедшего к власти, а классической «братвы». Внешняя полупристойность, периодические переделы сфер влияния. И полная беззащитность обычных жителей. Потому и едем туда не одни. Чтобы никому из местных «смотрящих» не пришла в голову мысль поживиться за счет разведки. Конечно, два десятка бойцов ни одной «бригаде» не по зубам. Но сами «бригады» могут иметь другую точку зрения. И есть вариант, что рискнут попробовать на прочность.
Дальше самая главная проблема – через Волгу перебраться. По этому берегу идти – точно нарываться на неприятности типа петропавловских. До Балаково, если повезет, а то и до Саратова, может обойтись. Может и нет. Но вот дальше – не пронесет. Или пронесет, но в другом смысле. Гуляют по тем краям «хозяева степей». Даже не гуляют, живут они там. А где перебираться через Волгу-матушку – непонятно. Мостов и было не так много, чай, Волга не Речка-Вонючка какая. А уж что осталось… Тольяттинский сгинул вместе с ГЭС и самим городом. Балаковский взорвали сами балаковцы, перебираясь в Вольск, чтобы от казахов отмежеваться. Что с железнодорожным в районе Сызрани – одному богу известно, и то не точно. Да и не ясно, как по железнодорожному полотну машины тащить. И остается еще Саратовский.
Вот только с Саратовом непонятки полные. Город вроде как жив, хотя и не сказать, что цел. Но информации никакой. Странные там люди окопались. Никаких контактов с внешним миром не поддерживают и поддерживать не хотят. Попытки достучаться по рации, считай, провалились. Не считать же вменяемым ответом:
– Саратовская директория категорически против въезда кого-либо на ее земли с любыми целями.
И так раз двадцать подряд. В конечном итоге просто отключились. Хорошо, хоть не агрессивные: буркнули все же, что есть у них объездная дорога, по которой пропустят без стрельбы. Про мост ни гу-гу. Так что тоже может быть взорван. Закрытый анклав, с них станется. Да и не хочется тащиться триста верст под бдительным казахским присмотром. Уж больно у степняков взгляды жадные…
Единственным лучиком в царстве всей этой мостовой тьмы выступает то, что одна из самарских группировок активно обживает Жигулевские горы. Само по себе неудивительно, от гор там одно название, а район очень даже неплохой. Но он на другом берегу. А значит, должна быть налажена какая-то переправа. И есть смысл хозяев этих найти и с ними договориться. Хотя бы попытаться. Башкирские деньги в Самаре хождение имеют, а снабдили ими рейдовиков щедро. Видимо, очень уж хочется Тирану иметь сильного союзника. Хотя что уфимцам собственные деньги: увезут новосибирцы эти бумажки в неведомые края, считай и не печатали. Да и сумма внушительная только для двух десятков солдатиков. А в масштабах государства…
Въезд в Самару был свободным: заходи, кто хочет, бери, что хочешь. Если сил хватит. Думали недолго. Зашли, но брать ничего не стали, а сразу рванули в порт. Выяснять и разбираться.
Ситуация прояснилась на удивление легко. Саму Самарскую Луку «держали» так называемые «жигулевские», наименее агрессивная из местных бригад. Их и «братвой» можно было назвать с натяжкой, скорее отряды самообороны. Вот кому никакие войны были и даром не нужны. «Жигулевские» наладили образцовое сельское хозяйство, соответственно поставляли излишки в Самару. А транспорт через реку обеспечивали «портовые», коим перепадал за это немалый процент. Возили теми же паромами, что и до войны. Уровень воды в Волге после разрушения гидросистемы упал, но судоходной она быть не перестала.
С сибиряками «портовые» говорили спокойно и доброжелательно, уважительно поглядывая на «Форды», похоже, башкир здесь побаивались.
– Перевезем без базара, – говорил бритоголовый «качок» лет сорока пяти с толстенной золотой цепью на шее. – Только капусты отвалите по расценкам. Но с «жигулевскими» за проезд по Луке заранее перетрите, если без «терки» – на той стороне гнилой базар выйти может.
Ловить «гнилой базар» не хотелось, тем более что «разводящий» «жигулевских» должен был прийти вечером на том же пароме, на утренний рейс которого и могли рассчитывать сибиряки.
Еще не было и двенадцати, так что времени предстояло убить немало.
– Товарищ капитан, разрешите обратиться!
Урусов даже немного офигел от столь строгого уставного обращения. Уж в особом усердствовании на эту тему Юринова обвинить было трудно. Обычно подойдет и как истинный гражданский протянет: «Андрей…» А тут…
– Обращайтесь, товарищ ефрейтор!
Уставного запала Боре хватило ненадолго. Замямлил хуже, чем одиннадцать лет назад, когда совсем службы не понимал и всего стеснялся:
– Андрей… Раз времени много… Можно мне в город съездить… Я же жил тут… И бабушка осталась… Я понимаю, что ни одного шанса… Но вдруг…
Отпускать бойца в город не хотелось. Но… не зверь же, а времени и вправду до хрена. Капитан лениво потянулся и заорал:
– Ванья, хорош бейцалы теребить! Заводи «Тигру»! Прошвырнемся по местам местной боевой славы. Чем черт не шутит, может, повезет кому…
Таджикистан, Фанские горы, Лагерь
Санька
Что у нас сегодня? Развод у нас сегодня! Всех собрать, построить и на работы отослать. Как это зачем? Потому что сами не разберутся. Им только дай волю, все в питомнике будут торчать. А кто навоз убирать пойдет? Санька? Оно мне надо? Правильно, не надо! Я девушка нежная и к навозу непривычная. Так что не чаще остальных! А потому – я командую, все подчиняются. Кому не нравится – в момент зубы пересчитаю. Гарантирую, штук трех-четырех хватать не будет! Кроме тех, которых раньше не хватало. Половина народа старше? И что, это мешает считать зубы? Лично мне – ни капельки.