– Да в этих горах им самим жрать нечего!
– Все может быть, Саныч, все может быть. Но проверить-то надо…
– И что? Ты сперва с казахами договорись!
– Я?
– А кто?
– Борьке больше всех надо, пусть он и договаривается. Кто у нас мегаэкспроприатор экспроприаторов?
– А вообще, Андрей Михайлович, мудак вы редкостный, – вздохнул майор. – Что я жене твоей скажу?
– Я ей сам все скажу. Но потом, – поднял глаза на Сундукова капитан. – Когда мы все сделаем.
Таджикистан, Айни
– Отец, Бохадур вернулся.
– Один?
– Не совсем, отец.
– Что значит, не совсем? Зови этого барана. – Бодхани проводил взглядом младшего сына, дождался, когда джигит войдет, и хмуро спросил:
– Ну?
– Мирзо убит, Кохир и Амон ранены, баши.
– Кто это сделал?
– Абазаровы.
– Что? Я послал четверых привести сопливого мальчишку! Мало того что задача не выполнена! Ты рассказываешь, что щенок и его столетний прадед убили одного из вас и ранили двоих! У вас, что, кончились патроны? Или помутились мозги?
– Никто не успел даже снять оружие. Кохир замахнулся на старика. А тот его зарезал, как глупую овцу. Потом метнул нож в глаз Мирзо. А младший из лука прострелил Амону оба плеча.
– А что делал ты?
– Стоял у машины.
– Почему?
– Я еще не сошел с ума. Двор защищен знаком Ирбиса.
– Откуда там знак Ирбиса? Что за бред?! – Бодхани с трудом, но все же взял себя в руки. – Я разберусь с тобой потом, сын ишака! Возьми два десятка и притащи все их семейство. Кого-нибудь из баб можете пристрелить! И пусть окажут помощь раненым.
– Не стоит торопиться баши. Им уже оказали помощь.
Стоящий у двери был молод. Очень молод, лет восемнадцать, не больше. Совершенно бесстрастное лицо и бедная опрятная одежда. И «пайцза» на шее, демонстративно выпущенная поверх одежды.
– Напавшие на защищенных знаком Ирбиса мертвы, – повторил юноша, – таковы правила.
– Что? Ты убил моих людей?
– Таковы Правила. Любой, поднявший руку на людей Ирбиса, умрет. Ты хочешь устроить еще одну проверку, баши?
Бодхани вторично за пять минут обуздал свою ярость:
– Как ты сюда попал?
– Мы всегда приходим куда нам нужно. Тебе просили передать кое-что.
– Кто? И что?
– Шамси Абазаров. Те, что нарушили заветы предков, – умерли. Не стоит о них печалиться: джигиты, не сумевшие справиться со столетним стариком, немногого стоят. Если ты хочешь поговорить с Шамси или его правнуком, ты можешь прийти к ним для разговора. Один.
– Я услышал тебя, язык Ирбиса. Я приду один. Я действительно хотел только расспросить мальчика о его приключении. Эти бараны слишком много на себя взяли. Мне их не жаль. Сколько я тебе должен за ответ?
– Ничего. Это особый случай… – И гость словно растворился в воздухе.
После его ухода Бодхани Ахмадов долго стоял в полной неподвижности, погруженный в тяжелые думы.
– Кто ты, Леопард Гор? – наконец вымолвил он. – Ирбис? Или правильно сказать Иблис? А может, злой дух… например, Пасруда? Или старый Шамси Абазаров? Если старик в сто лет легко режет молодых вооруженных парней, что же он умел в молодости? И на что способны его ученики? Какая-нибудь тайная боевая школа? Птенцы орлиного гнезда Старца-С-Горы? Пожалуй, загадка Ирбиса не менее интересна, чем загадка Пасруда… По крайней мере, столь же опасна…. Почему все загадки таятся на моих землях? Надо над этим подумать. Может, даже, удастся столкнуть тайны лбами…
Окрестности Астрахани
На переговоры казахи приехали представительно. Мало того что в эскорт запихнули два бэтээра-«восьмидесятки» с десятком хаммеров разнообразнейших моделей, так еще замыкал колонну самый настоящий танк. А танк – он всегда танк. Пусть даже это старенькая «семьдесятдвойка», волею неведомых танковых богов резво бегающая до сих пор.
Однако не производила эта мощь нужного впечатления. Может, из-за того, что для штурма «Ада» сил у гостей все равно было мало, а может, из-за комфортабельного «Линкольна», в котором восседал САМ. Слишком уж не вписывался роскошный белоснежный лимузин в общую картину.
– Клоун, – сплюнул Урусов.
– Не скажи. Мущина сурьезный. Машина статусом положена. У негрилл – розовый «Кадиллак», у казахов – белый лимузин, – отозвался Бес. – Один хрен, Жанибек – самый сильный в местном цирке. Нас ему не взять, но если вылезем в поле – ситуация поменяется. Так что паритет чистейшей воды.
– Да знаю, рассказывал уже, – капитан бросил взгляд на Борю.
Тот отодвинулся от стола и сидел, всем телом привалившись к стене. Складывалось ощущение, что ефрейтор спал. Впрочем, какой ефрейтор? На плечах Юринова тускло поблескивали сержантские полоски. Погоны ему подобрали грамотно, подходившие по степени износа под его «комок». Бессонов несколько удивился, узнав, что ефрейтор будет участвовать в переговорах, но возражать не стал. Только брякнул, что тогда надо одеть пацана по чину: сделать его капитаном. По крайней мере, на сегодня. Борис, однако, отнесся к этому без энтузиазма: мол, капитаном – перебор. Даже летехой не надо. А вот старшим сержантом – в самый раз. Майор только плечами пожал.
Дверь открылась, и часовой впустил гостей. Три классических «пацана»: лет под сорок, короткая, но не армейская, стрижка, накачанные в зале мускулы, кожаные куртки, золотые цепи. Несмотря на приличные размеры, чувствовалось, что это не охрана. Бригадиры. Менеджеры среднего звена, так сказать. Четвертый выделялся: лет шестьдесят, малоподвижное, словно из дерева вырезанное лицо, строгий деловой костюм. Никаких цепей на шее и прочей мишуры. Только узкий золотой ободок на безымянном пальце левой руки и перстень с впечатляющих размеров камнем на указательном правой. Жанибек Шайкенов, собственной персоной.
«Обручальное и… тоже что-то означает», – подумал Урусов.
Гости пожали руки хозяевам, при этом Бессонов представил новосибирцев, и расселись вокруг стола. Майор на правах хозяина разлил чай. Юринов, лениво вставший на рукопожатия, привалился обратно к стене, наблюдая за прибывшими из-под чуть прикрытых век. Прикрытых ровно настолько, чтобы это нельзя было считать оскорблением.
– Говори, полковник, какое дело заставило тебя искать встречи.
– Мои друзья, Жанибек, хотят пересечь твою землю. Или не твою, им все равно. В Узбекистан людям надо.
– А разве я мешаю? – спросил Шайкенов.
– Ты им пока не помогаешь. Иногда это одно и то же.
– И какая помощь нужна твоим друзьям? – Жанибек баюкал в ладонях кружку и загадочно улыбался чему-то потаенному.
Бессонов посмотрел на Урусова.
– Гарантии безопасности. А еще лучше сопровождение. Подполковник говорит, твое слово много значит в местных степях, – произнес тот.
Казах покачал головой, но ничего не ответил. Зато заговорил один из бригадиров:
– Ты чо, в натуре нюх потерял, лошара? Мы чо, сявки безродные, за тобой по степям бегать?
– Заткни гавкало, чувырла, и фильтруй базар, пока на правило не поставили. За меньшее перо ловили, – лениво ответил Юринов, не отрываясь от стены и не меняя позы. – Не с фраерами на стрелке фуфло перетираешь. Мы не лохи с бугра, понятие имеем в натуре. Не ты здесь козырный.
Урусов в очередной раз изумился на ефрейтора. Собственно, где ефрейтор? Сидит, привалившись к стене сытая хамская рожа, как две капли воды похожая на товарища Сухова, разве что младше в два раза. Сидит и разводит точно такую же рожу на понятном той уровне. А силищей от него веет…