Рута печально вздохнула и обернулась к напарникам.
– Напился, – она развела руками. – Когда я уходила, он еще был не такой пьяный.
– Ничего страшного, – поспешил успокоить женщину Коновалов. – Рута, ты не возражаешь, если мы посидим у тебя? Просто нам надо дождаться, когда твой брат проснется и протрезвеет.
– Да, конечно. Можете посидеть здесь.
– Да мы, пожалуй, с ним в одной комнате посидим, – заметил Василий. – Рута, ты не против?
– Нет, – женщина покачала головой. – Только он может проснуться рано, еще до рассвета.
– Ничего страшного, – повторил Николай. – Давайте тогда отведем его в комнату.
Они с напарником приподняли заснувшего Антанаса и повели его в то же место, где он заночевал в прошлый раз, когда майор с Рутой притащили его сюда. Парень не сопротивлялся и, похоже, вообще не осознавал, что его куда-то ведут. Офицеры положили его на диван и выключили свет.
– Хотите чаю? – предложила Рута.
– Если можно, – согласился капитан.
Женщина ушла на кухню. Напарники остались стоять в коридоре. Они посмотрели в сторону комнаты, где спал пьяный брат хозяйки.
– Похоже, нам с тобой предстоит еще одна бессонная ночь, – негромко заметил Коновалов.
– Да уж, – покачал головой Рябцев. – Ладно, нам не привыкать. Главное не прошляпить момент, когда он проснется.
– Предлагаю дежурить по очереди.
– Поддерживаю. Хотя раньше полуночи он точно не очухается.
Они прошли в кухню вслед за Рутой. Женщина заварила чай, который они потом пили молча, сидя за столом. Разговор не клеился, хотя Рябцев и попытался его начать. Но и Рута, и Николай отвечали коротко и односложно. Поэтому Василий, быстро опустошив чашку, поблагодарил хозяйку и скрылся в комнате.
– Не переживай, Рута. – Майор погладил женщину по руке. – Все будет хорошо.
– Я хочу в это верить, Коля. – Подруга улыбнулась, но в этот раз как-то печально или, пожалуй, обреченно.
– Рута, – офицер посмотрел ей в глаза, – я говорил, что помогу, но и ты тоже должна будешь помочь. Все-таки я для Антанаса посторонний человек, а ты – родная сестра.
– О чем ты говоришь? – удивилась Рута.
– Я тебе объясню. Понимаешь, для твоего брата есть только один выход: прийти и рассказать все честно, как есть.
– Прийти куда? В милицию? В НКВД?
– Да.
– Коля, я же говорила тебе – это невозможно. Они достанут его, если Антанас их предаст. Не сам Варнас, так его люди, сторонники. Знаешь сколько людей в городе сочувствует им?
– Даже если и много, то не все сразу.
– Все равно. Моего брата убьют. – Женщина скривилась, будто собираясь заплакать, и прошептала: – А я хочу, чтобы Антанас жил. Он ведь мой брат. Родной и близкий человек.
– Я понимаю. Поэтому и предлагаю такой вариант. Я же говорил тебе, что я юрист. Я знаю людей, которые помогут Антанасу спрятаться так, что никакой Варнас его не достанет.
– Они из милиции?
– Из госбезопасности. Они смогут защитить твоего брата от его прячущихся в лесах дружков. И сколько бы сторонников у Варнаса ни было, он Антанаса не найдет. Но тогда твой брат должен будет рассказать обо всем. Решай, Рута, если ты действительно хочешь помочь своему близкому человеку.
Женщина молчала, опустив голову. Коновалов знал и понимал, что для нее это нелегкий выбор. Неизвестно, кого она боялась больше – властей или «лесных братьев», и на то были все основания. И страх боролся в ней с искренним желанием помочь родному человеку. Но офицер надеялся, что желание помочь все же победит.
Наконец Рута подняла глаза на Николая.
– А если Антанас признается, что ему будет? – тихо спросила она.
– Я не буду тебе врать. Его могут отправить в тюрьму. Но, согласись, это лучший выход, чем расстрел. Кроме милиционера Альгиса твой брат никого не убил?
– Нет.
– Ты уверена?
– Да. Хоть мы сейчас и не живем в одном доме, как в детстве, но мы всегда были очень дружны и ничего друг от друга не скрывали.
– А когда Антанас служил немцам?
– Тоже нет. Он ведь думал, что его пошлют воевать. Что немцы освободят от коммунистов и защитят народ и страну. Антанас пошел в военный отряд с мыслью, что пойдет на фронт. А его поставили охранять какие-то склады. Он никого не застрелил, даже когда были нападения партизан. Знаешь, брат даже немного разочаровался в немцах.