Так потом — на Бальдуровой свадьбе —
Вдохновитель песен, светлый Брагги,
Пел ему с заздравным кубком славу.
Да! тогда божественный не думал,
Что придется скоро песнь иную
Спеть ему на Бальдуровой тризне…
Уж в тот миг, как он родился, Фригга
Слышит — ворон ворону прокаркал:
«Чую, чую, народился Бальдур,
Радость в небе, да и пир у Геллы».
У подножья мирового дуба 62,
У ключа медвяного, так норны
В то же время предрекли Одину:
Век недолгий Бальдуру назначен;
Он умрет — всё в мире пошатнется,
И настанет общее крушенье.
Вдруг струя медвяная иссякнет,
От которой с каждою зарею
Боги пьют и почерпают силу,
Блеск и юность вечную, и крепость,
И они внезапно поседеют,
А на древе жизни свянут листья.
Все враги, которых лишь сковавши,
Боги мир создать могли, восстанут.
Лютый змей, на дно морское ими
Вкруг земли поверженный в оковах,
Встрепенется, пламенем и смрадом
Небеса наполнит, потрясая
И земли и неба твердь, а воды
От его ударов расплеснутся
И с земли, окроме гор, всё смоют.
Волк Фенрир, которому насилу
Увязали боги пасть, — он путы
Разорвет и челюсти раскроет,
А когда раскроет, то коснется
До земли одной, другой до неба, —
А уж он одним льдяным дыханьем
Убивает всё, что встретит. Солнце
И луну проглотит он, и боги —
Кто пойдет с ним в бой, окаменеет;
Светлый Азград рушится, и смертный
Мрак и хлад вселенную постигнет.
Вот что норны мрачные сказали
При рожденьи Бальдура Одину,
Отчего у миродержца разом
На челе тогда ж запечатлелись
Две бразды, да так уж и остались.
Все с тех пор творения и боги
Устремили к Бальдуру лишь очи,
Некогда задумчивый он выйдет
Иль совсем не явится на небо —
По вселенной трепет и смятенье.
3
Но о смерти и не думал Бальдур;
Не давал мечу в ножнах заржаветь,
Сыпал щедро золотые стрелы,
Избавляя страны и народы
От чудовищ, населявших землю.
Неудачу только раз он встретил;
Выезжал он мир смотреть, и видит —
Чудные на севере чертоги.
К золотым вратам подходит дева,
Подымает руку, чтоб щеколду
Отодвинуть, а от рук внезапно
Воздух, воды и весь мир чудесным
Озарились светом, а на землю
Вдруг цветы посыпались и жемчуг.
Удержал коней невольно Бальдур.
На него через плечо взглянувши,
Дева словно замерла. Вдруг слышен
Точно зверя рев: бежит косматый
Великан — и закричал, затопал,
Стал грозить на Бальдура, а деву
Вмиг жезлом серебряным ударил,
И она, как мертвая, упала.
На плечо ее косматый вскинул
И ушел с ней в горы, там и скрылся;
Бальдур отыскать не мог и следу,
Как ни бился. Наконец ударил
По коням и прискакал в Валгаллу.
Пышет гневом, шлем и панцирь сбросил,
Заперся в свой терем, повторяя,
Что ему лишь умереть осталось.
Всполошились боги и послали
Собирать со всей вселенной вести.
И вернулись вестники, сказали:
Великан тот — чародей великий,
Побежден был некогда Одином
И ушел на север; там построил
Изо льдов дворец себе чудесный
И сидит там, дожидаясь часа.
Дева — дочь его. Ей имя Нанна.
И, жезлом ее ударив, старый
Не убил, а в сон поверг глубокий,
И в горах на самую крутую
Положил, ту гору вплоть до неба
Окружив живым огнем, как тыном.
Друг за другом полетели боги
И пытались проскочить сквозь пламя —
Но напрасно! Пламя так и воет!
То сробеет конь, а то и всадник.
Слышит Бальдур: вдруг поднялся с ложа,
Панцирь, шлем, и — на коня! И только
Боги в страхе видели, как пламя
Взволновалось и за ним закрылось.
Он прорвался.
А прорвавшись, Бальдур
Видит — терем; входит — ряд покоев.
Тишина глубокая. Из окон
Полосами падая, играет
На столбах хрустальных красный отблеск.
Вот в последнем наконец покое
Видит он: в тяжелой броне, в шлеме,
Спит его красавица. Тихонько
Снял он шлем — рассыпалися кудри;
Распорол мечом ремни на броне —
И открылась грудь девичья; вскрикнул —
Тихо очи спящая открыла…
И чрез миг уж с нею мчался Бальдур,
И встречали радостно их боги.
Пир венчальный закипел на славу:
Из Валгаллы раздавались громы,
Дождь златой блистая падал с неба,
Молодая сыпала на землю
Полной горстью и цветы, и жемчуг.
вернуться
62
В древнескандинавской мифологии Мировым древом является не дуб, а ясень