Все другое, я не попадаю в такт — то ли просто время прошло, то ли в нашем сером городе, вдали от Лондона — сбилась. Как славно было летом!.. На какой камешек наступить, чтобы стало радостно и просто? Я не знаю. А там, тогда, под деревом? Нууу… там мы уж все опростились до безобразия. Там я камешек отыскала. Снова ждать, пока все станет легко? Нет.
Я ни на кого не сержусь, ночь только начинается… Мне надо просто подкопить… энергии, что ли, и легкости… Стряхнуть, отступить на шаг и начать снова… Я еду, еду обратно к Настеньке, еду на парти — ready or not. Вы думаете, мне некуда податься? Да мне под каждым листком!.. Я уже готова. И дорожку на дорожку.
…И за секунду до моего ухода все снова становятся веселы, дружелюбны, направлены на меня, дергают, теребят, тетешкают — OlgA est jolie! OlgA, OlgA! — но я уже нацелена убегать.
В метро толпы поляков, пьют, не скрываясь, водку, кричат. Я морщусь. Против ветра пробираюсь в мрачном районе складов. Где-то здесь, в одном из мрачных кирпичных ангаров — мега-супер-парти, и Настенька с Томасом уже там…
Но как страшно и мрачно небо, как черны эти склады! Я не верю, что будет что-то, что что-то получится — с таким несчастливым началом… Все тревожно и никогда уже не станет спокойно, матово. Для спокойствия нет материала — все порвалось, износилось. Неужели вы не поняли??? Порвалось, износилось. Давно.
— Вы уверены, что правильно идете? А может — другая будет лучше? Кто все эти люди, все эти поляки с запавшими глазами, рубашками навыпуск, банками пива в руке? Где же все наши, где же все кричи? Как страшно хлопает полог над головой! Посмотри, какая толпа — это же пол-Лондона, мы никогда не попадем внутрь, а если попадем — зачем нам эти, с дырами вместо глаз, Настенька? Какая ж это будет парти — нас загонят в этот сарай, и будет ужасный шум, грохот — как давно не было хорошей музыки — и как мы встретим Новый год, так и проведем — это будет не год, а черная дыра, если мы… С дыроглазами?
Настенька обнимает меня и гладит:
— Я понимаю. Damn bats.
— Настя, посмотри, какая толпа, посмотри, какой народ…
— Придет серенький волчок и ухватит за бочок… После кокса косячок, а пока стоим — молчок.
— Ужасная, ужасная очередь! Тут что, собрались все люди на земле, которые не верят в Деда Мороза?
— Ольга забавная. Ольга разговаривает смешно!
— Зато чувствую себя — ничего смешного. Настенька, помнишь, когда мы входили — и проходили прямо к кричам, и они нам улыбались? И какая была музыка?!
— И сейчас так будет!
— Никогда, никогда уже так не будет! Мы никому не нужны! Я, я — никому не нужна. Все это пустое!
Длинный Томас, почуяв мою панику, не переставая светить улыбкой, начинает творить чудо: он разделяет волны и ведет свой народ. Вот он нашел знакомых на полпути. Вот — почти у входа… но чем ближе к входу — тем черная пленка от дождя хлопает громче, и я больше маньячу… Люди знакомятся прямо в толпе, а нас — никто не любит. Томас ныряет в толпу последний раз, таща нас, как воздушный змей на хвосте тащит цветные тряпочки. И вот — мы у входа. Наконец — штамп на запястье… Мы стоим, потерянные, посреди склада. У меня стучат зубы. Холодно. Космос под крышей. Огни. Светятся костры — сцен. Слоняются тысячи теней. Тысячи надежд. И ни одна не сбудется. Или сбудется — не так.
Настенька клонится, как лютик. Ей надоело со мной возиться. Надоело выдавать мне ключик и пропускать меня в сказку. Она ловит усиками запах: карамора в малахае испускает правильные импульсы. Они — на одной волне. Настя подскакивает к нему, и они начинают тереться носами. Шу-шу-шу — светлая радужная аура Настеньки напрыгивает на большую ауру караморы — и отскакивает. Он отвечает, машет руками — по-своему, по-караморски. Вот она и нашла свою сказку. Она — выживет в ночи, она — нашла огонек. А я?
— Вы очень нравитесь моей подруге, — Настенька сводит коленочки вместе, переминается, в черных сапожках. Мальчик с глазками падает на нее, он думает, что это она сама машет ему, а не послом от меня. Но ему подставляют меня, и он с теплой улыбкой благодарно повисает уж ладно на мне. Красивые руки. Музыкальные. Красивые глазки без тени мысли.
— Играешь на чем нибудь?
— Что тебе, детка?
— Играешь на чем-нибудь, говорю?
— Не понимаю. Я просто хочу немного повеселиться.
— Это-то понятно! Ты откуда?
— Я из Израиля. Я просто хочу немного повеселиться… Ты что, бывшая модель, что ли, детка — такое тело… — Он проводит рукой мне по животу. — You are so fit.