Некоторые кораблики стоят пустые и даже надолго покинутые. Я тоже хочу однажды хоть недельку пожить в таком странном доме. Тихо плыть вниз по речке. Выходить из кораблика, в дождевике, и возиться со шлюзами, а потом плыть дальше, по узким каналам, между кустов и тонких тропинок с велосипедистами и широких пастбищ с коровами. Ведь даже вот тот, с мусором наверху и пустыми ведрами — его же можно починить — или хотя бы договориться с хозяином и иногда там жить… Плавучий домик.
Гуси спят. Днем они гуляют по парапету, и каждому мается их сфотографировать или подразнить.
— Поехали ко мне? — говорит он. — Поехали, наконец, ко мне! У меня тоже не шумно. У меня есть тихая музыка. Я же давно тебя зову! Почему б нам сегодня не послушать музыку у меня? У меня тоже тихо!..
От него исходит ровный жар, эта трясучка, которую я так хорошо знаю. Течка. Гон. Он — такой же, как я. Слов не надо, если есть — жар. Это напоминает упражнения из учебника: я хочу секса, ты хочешь секса, я тебя хочу — и я не прочь, ну так что же? — да не сейчас!.. ну же, детка! Не кобенься. Я не кобенюсь, но и не хочу давить, и чтоб на меня давили. Хотим и хотим, ходим и ходим. Как-нибудь попробуем. Это не уйдет. Я ведь — такая же, как ты… Но сегодня так тихо… Так хорошо… Вода обнимает островки рукавами. Огоньки чертят зигзаги в воде. Вот дедушка вышел почистить кораблик, собачка от проходящей пары рванулась к нему. Он поставил швабру, наклонился…
…Ну, хорошо, хорошо, поехали, поехали к тебе! Нипочему, просто так, я так решила!
Скажу твоему черному зверю «да» — и скажу моему черному зверю «да». Я умываю руки, я ни за что не отвечаю, пусть эти черные звери теперь — договариваются между собой!..
…Разодранная с одного бока софа, из которой, как из плюшевого медвежонка, лезет начинка. Покрывало цвета полинявшего после зимы ежика, украшают жилище. Бутылка дешевого вина на столе. Первую минуту в чужом доме всегда интересно. Потом начинаешь замечать грустные детали. Потом натыкаешься на чужое тело, тебя находят губы — и дом пропадает, только тело и жажда — и все.
— Бейби, почему б тебе не пойти на кухню и не найти там стакан для вина? — «вина» он произносит гордо. Это ужасное дешевое пойло дерет горло, но я пью его и пью — жажда, только сейчас я поняла, как мне хотелось пить… Я вытираю рот от красного и оборачиваюсь к нему…
Он лежит на матрасе, раскинув ноги. За эти часы он взял меня и выпил. Мне хорошо, как съеденному хлебу, но я не чувствую благодарности. Я достигла destination. Хлеб — для того, чтоб его съели, вино — для того, чтоб выпили. Я — для того, чтобы… Я не чувствую благодарности. Так было нужно.
— Ну не самый ли я счастливый человек на земле? Лежу, пью вино и принимаю в своей квартире такую красивую девушку?! — Я киваю, пью вино, улыбаюсь — но все это над, над туманом. Главное случилось, слова тут не нужны. Просто впервые вместо черной дыры — сытость.
Потом, голый, прячась за дверью, идет провожать, когда такси сигналит на улице. Таксист встревоженно озирается, уловив мое распаренное тепло.
— Вам куда?
— В центр.
— Хорошо отдохнули?
— О да!
Пять часов утра. Усталость. Веселое, птичье утро. Идут по улице одинокие, закрытые или искательные прохожие… Вы заметили? Все или закрыты, или искательны… Но не я. Я — не проект, не загадка, не вопрос. Я случилась.
Я — парное блюдо, и таксист несет меня, как официант — дымящуюся баранину. Сижу в углу машины, как маленький собственный пимп, и дергаю эту дымящуюся куклу за ниточки: да… нет… нравится… ха-ха-ха. Я вежлива и распарена. Таксист пьян. Даже если б я говорила: «косинус, география, Линкольн» — он бы отвечал: да… нет… ха-ха-ха.
Таксист пьян мной, ночь пьяна движением такси, мир пьян мясом…
Так и должно быть.
21. СИГАРЕТА
— Подержи, — Сашечка передает мне сигарету.
Я кладу ее на пластиковую обертку огоньком.
— Ну когда ты научишься?!!
Сашечка нежно — к сигарете нежно, а не ко мне, — передвигает окурочек.