— Сдохнуть, как хочу!
Люди не умеют ни ждать, ни желать. И тут появляешься ты со своим «сдохнуть как хочу!» По мозгам шибает.
И не важно, что я не о том спрашивала. Я уже верю, если ты хочешь — так.
— Теперь ты.
И тут какой-то вопрос, на который я, конечно, мямлю. У меня нет к нему вопросов. Мне и так интересно на него смотреть.
— Пойдем куда-нибудь еще? Хорошо сидим…
Косые огни машин, то прыгающие, то замедляющиеся огни клубов и борделей. И напористый новый знакомый неожиданно тих. Худые черные музыканты на углу — он останавливается и тихо, намеком на движение, пританцовывает — плотно приник к звону саксофона, увел звук из черных рук, повел сам — притоптывая… повел саксофон, отвлекшись от меня. Потом поворачивается обратно — извини, исчез на минутку.
Красиво.
— …Зайдем ко мне?
— Просто посмотреть, как живешь.
Меня можно ловить на старые крючки. Я не возражаю.
А вот так вот живет. Аккуратно. Черные простыни. Стопка порножурналов. Фотографии на стене. Его фотографии. Много. Ребенком он был — ангелок. Я брожу между стопок журналов, чужая и мирная, пьяная, мне хорошо. Лежу, листаю журналы, жду, когда созреет мгновение, когда мне надо бы уж идти домой. Он наливает еще вина — и оставляет бродить. Дает мне дышать, не лезет. Но присутствует. Очень.
Я не привыкла к тому, чтобы меня красиво соблазняли. Соблазняли. И вообще… смотрели глазами.
Дыхание, которое не пахнет ничем, чистое юркое тело и черная одежда.
Не равнодушен. Взволнован. Но — оформленное, сдержанное волнение.
Легко с собой — легко с каждой.
Тихим голосом:
— Не возражаешь, если я разденусь и потрогаю себя?
Вот как, да?
Красиво раздевается. Небольшое соразмерное тело, длинные ноги, узкий таз, тонкая талия. Виляя тазом, как модель на подиуме, идет на кухню за вином. Возвращается. Улыбается — вот как поутру потянуться на балконе.
— Харррашо!
Не стесняясь и не прося ничего, не спеша, не проверяя мою реакцию, спокойно дрочит, не торопясь, играет вариации. Смотрит в пространство. Печально, спокойно. Контролируя. Кажется, все-таки мне можно протянуть руку и поучаствовать.
У меня давно растаяли какие-то возражения, которых и не было.
Еще сегодня утром — у меня не было никакого плана дня. А тут подвернулся ты. И вот все началось.
Я пьяная и ленивая, а рука — жаждущая, но (перенимая его манеру) — тоже спокойная, исследующая. Он откидывается на спину… говорит тоном удивленного откровения:
— Александр Айс — это он. — Указывает вниз. — И больше ничего нет.
И я понимаю, о чем он. Каждый атом на земле сейчас — захватывает, пронзает, дышит… хочет.
Физиология. Желание. Красота.
И больше ничего нет.
Все. Нежно и насмешливо закуривает.
…И в полночь ухожу. Обратно по коридору, по долгим лестницам, под закопчеными люстрами. Это хорошо, это все хорошо. Александр Айс, устав, курит и молчит. Он не озаботился переодеться и слегка ковыляет и припрыгивает, прямо как есть, в пижаме, провожая меня, ленивый, пьяный, сонный, элегантный — даже в пижамных штанах.
4. МАМА
Опаздывает. Вместо веселой маски — ниточка между бровей. Мобильник аккуратно в карман:
— Маме звонил. Мы с ней очень… близки. Она у меня красавица, и…
Прямо до того прочитан «Архипелаг» Мишеля Рио. Красавица мать, инцест, томный и развратный сын, пытающийся подражать красавцу, стеснительный, неловкий рассказчик, еще одна красавица в возрасте. Все пряное, придуманное, томное.
Стильная вещица. Пробую на вкус: а как у меня получатся банальные — вкусные, смачные фразы? Мне просто интересно попробовать — не значит, что я дальше буду ими пользоваться.
В конце концов — это он пустил меня в свою жизнь, и если тут — играют с такими резкими тенями, с такими словами, то что же я….
— Знаешь — в тебя можно влюбиться….
…Так себе получилось.
И неправда, и не про то, а вот ведь — будет теперь в воздухе висеть!
…Черные простыни отброшены, сбиты в ком. Зеркало поставлено на пол. Время осыпается, как песок, в зияющую яму — неостановимо. Жажда растет, как оплавленное пятно на пластике. Мы бьемся, чтоб залечить эту простуду — но она все растет, болит…
…Потом простыни медленно наползают обратно, укутывают плечи, ноги. Спать. Мирно. Он даже спит щеголевато.
Он даже спит так, как будто на него смотрят.
5. ДЫНЯ
…Сначала заходишь — по дороге, почему бы и нет, для фана, а потом, если не зовут — уж и не знаешь, куда идти.