— Всерьез считала, что после ужина и секса и косяка или что бог пошлет — мы просто вот так возьмем и разойдемся по разным комнатам…
— Ммм… да?
— Вот видишь, бейби, какие мы разные! Но это все в прошлом! Я тебе по гроб жизни благодарен — только представь, что ты б переехала! Я мог бы сделать Самую Большую Глупость в своей жизни — не пригласить сюда свою Богиню. Представляешь!
— Да даже представить не могу — мороз по коже!
Звонок.
Он подпрыгивает на полметра вверх и хватает мобильник:
— Богиня! Мы как раз с Ольгой говорим о тебе! Как ты там? Я ждууу….
Глаза Черного Алекса косят в разные стороны, он заходится:
— Родная! Богиня! Ты знаешь, что твой Алекс умирает без тебя? Когда ты прилетишь и оживишь его?
Осколки сложились. Безумие прет, голосит, выделывается. И хорошо, что двинулся. Пора идти. Мне здесь больше пищи нет.
Голубь ушел от фонтана и гортанно рассказывает другим голубям: — Вы не поверите, но вот там вот — не безопасно… Я бы, коллеги, не рекомендовал вам идти дальше. Там, выражаясь языком простонародья, — мокро и противно.
И коллеги напыщенно надувают зобы.
Посредине сквера стоит медный Линкольн, растопырив ладони-лопаты. Шныряют прохожие, поправляют сумки, голосят по мобильникам.
Черный Алекс прыгает. Параллельно жизни города, заглушая ее — раздается первобытный Зов Любви.
37. ЛЕТАЙТЕ НАШИМИ ЛИНИЯМИ
Сашечка прилетел — вообще нездешний. Глазки яркие, и опять мальчишески-хулиганистый. Ни этих складок на лбу, ни тяжелого взгляда. Новый. Переписанный заново.
Смотрит на тебя глазками, и — ведет. Все-таки наш гадский, тяжелый северный город — тянет и высасывает силы. Смотрите-ка — там ведь пил, флиртовал, играл, а вид — как с курорта! Кокс со столика вдыхается со смаком, словно ребенок хрустит сочным яблоком!
Да тебя бы, брат, сейчас на плакат «Летайте нашими линиями!».
Стеклянная табличка, глупая такая, величиной с ладошку. Толстого стекла. «Победителю….» и дальше по-итальянски.
И эти 15 тысяч, которые я не видела. Но слышала о них.
И байки.
— Ну, она на меня смотрит, потом всех спрашивает: не могли бы вы мне все оставить телефоны. Ну, понятно. Потом звонит — нельзя ли встретиться, для частного интервью. Для частного, ага! А сама — действительно красивая. Без дураков!
(Пауза). Не хочется ему никого огорчать сейчас!
— …Но ничего не было!
И продолжает взахлеб:
— Утром говорю: давай тебе платье купим! Пойдем, выберешь!
(Ах, какой восторг это был, наверное, когда ему было 18, 20, как выглядело трогательно, мило, когда он, пацан пацаном, важно и весело предлагал: «пойдем платье купим» (на мои только что выигранные). Теперь уже слегка чуть-чуть не то. Но все еще очень.
Он окунулся там в какую-то купель, и вот — стоит тут, среди нас, сверкает. Свежий. И мы все — тоже хотим!
И потом, душевно так, удивляясь, как привезенную из поездки бабочку — выпускает в комнату слова этой незнакомой, иностранной, далекой (ревную ли я? Да, ревную — но мне она видится — прекрасной):
— Она мне сказала: «Ты такой легкий! Я бы так легко тебя могла использовать».
(Но пожалела. Не обидела мальчика! Спасибо ей!)
И так нежно удивляется — ее удивлению. Вглядывается в свое отражение. В комнате — далекий звон ее слов. И далекий запах юга. Чудесное слово — Италия.
Мы пьем. Как тут мы без него жили? Загнивали, право слово!
Мы тоже снимемся — и куда-нибудь полетим! Мы тоже будем легкими!
— Будем?
— Точно будем!
Посмотрели — а виновник торжества уже носом клюет.
А мы уже были готовы поверить, что ночь так и пойдет, так и разгонится в наше обычное буйство. Но надо и честь знать. Легенды легендами, а — живой человек. Железный, медный — а тоже умаялся. И линии не спасли.
Добираюсь до дома и счастливо засыпаю, подушку под голову, угол одеяла — под щеку.
Но тут мобильник прыгает — СМС: «Спать хочу — умираю. А вот азиаточку бы какую-нибудь ласковую сейчас — жизнь бы отдал! Посмотри телефончик местного эскорт-агентства, а, будь другом!»
— Не могу, — я нагребаю ногами одеяло, как скарабей. — Не могу. Сплю.
Я, по-честному, — сплю. Укладываюсь спать.
Слева — белый мишка: счастье, что он прилетел.
Справа — черный мишка: азиаточку ему!
Легкий такой человек. Легкий.
38. МИЛАЯ, МЫ СОВСЕМ НЕ О ТОМ
— Конечно, он хочет залезть ко мне в штаны, — говорит Настенька с милой ужимкой, ушко к плечику, мол — да, ну и что?
— Да ничего! Просто я всегда на стороне мужиков. Нечестно, и все. За нос водишь. Не за нос, а за… (Обрываю себя, вспоминаю Черный Новый год. Лучше — молчок об этом, тсс!)