Выбрать главу

А что роптали? Водка подорожала, попавшая в набор с хрусталем, бензином и золотом, которые тоже поднимались в цене. Что же касается закуски, то ее становилось все меньше и меньше. Недостаток и удорожание водки кратно усложнило задачу Петра Николаевича по убеждению масс, например, в том, что командование Тихоокеанского флота погибло не при исполнении служебного долга, а просто умерло. Катастрофа унесла 52 человека, из них 17 адмиралов и генералов. Это все Петина идеологическая текучка.

Каратэ. Органам безопасности стало известно, что в стране возникает сеть секций со своей строгой дисциплиной и иерархией. Они могли стать частью заговора с целью смены строя. Политическая версия, что подготовленные каратисты были замечены в беспорядках в Польше. В ноябре 1981 года вышел указ о запрете каратэ. Этот участок работы для Петра Николаевича был особенно труден из-за огромной популярности каратэ среди молодежи и даже комсомольцев. 13 декабря Андропов отдает приказ об аресте лидеров «Рабочего центра». К идеям Разладского и Исаева, получившим внушительные сроки, можно относиться по-разному, но сложно отказать этим людям в правоте прогнозов будущего советской системы, погубленной как раз партийно-государственной номенклатурой. Петя всеми силами в ту номенклатуру стремился и сейчас очень переживал, что всего лишь исполняющий обязанности. Тревожно.

Известие пришло совсем неожиданно. Небольшую аппаратную партийную конференцию по текущим проблемам идеологии проводил третий секретарь обкома партии. После обзорных бесед, на перерыве, он вдруг подошел в сопровождении второго секретаря горкома КПСС к Пете и спросил у того: «Это и есть ваш парень?» Второй утвердительно кивнул. Третий секретарь, как известно, сам из комсомола, протянул Пете руку, пожал крепко и бодро сказал: «Тебя рекомендовали. Мы согласны. Готовься к работе». Петя обомлел, осталось теперь только бумагу дождаться. Если и есть счастье, оно наступило сегодня. Двадцать лет в пути. От пионервожатого в деревне до секретаря горкома комсомола. Доверие партии.

***

Тот год, видимо, был очень урожайным, и начало учебного года мне пришлось встречать в колхозном поле. Наш курс, учитывая его политическую грамотность и комсомольскую активность, привезли собирать картошку. Девочки в красных косынках, мальчики в буденовках. Поселили в полуподземном коровнике, на сбитых из занозистых досок нарах. Девочки слева, мальчики справа – и занавесочки. Для местной молодежи приезд такого количества людей, да еще половина из которых была в юбках, становился каким-то языческим праздником. Пять-шесть мальчишек на колхозном грузовике «ГАЗ» в постоянном подпитии гоняли девчонок по рядам на полях. Резвились, предлагали комсомолкам то самогона выпить, то конопли покурить. Понятно, успеха не имели, но были настойчивы. Потому в один из вечеров они вломились в наше молодежное жилище прямо перед отбоем. Это было время, где мальчики перебирались к девочкам, и наоборот. Музыка и песни под гитару, лирические и томные.

В узкую дверь они вломились как-то все одновременно, стали орать и греметь, требуя к себе внимания. Доцент, у которого на входе была отдельная каморка, пытался было их урезонить угрозой пригласить милицию. Но, судя по звуку, сразу получил затрещину и примолк. Ребятишки расположились у входа на ящиках и принялись откупоривать модное в ту пору вино «Солнцедар». Весело так все и оживленно. А шторки даже не колыхались, за ними было тихо, комсомольская совесть и смелость как бы придремали. Местным пить одним совсем не хотелось, и они стали просто девок вытаскивать за ноги к столу. Те буквально орали. Выход был заблокирован, а отличники «ленинского зачета» как-то тихо смущались. Пришлось вылезать в проход и простыми литературными словами предложить им отвалить побыстрее. Их язык и словосочетания были из другого кино, очень мне знакомого и понятного. Вот на том языке я и стал разговаривать. Вдобавок лопатой совковой, что у печки стояла, я двоих со всего размаху угостил. Они как-то приостыли и предложили выйти. Я вышел, их пять, я один. За шторками тихо. С теми еще минута разговора на предмет «вы кто по жизни» и «на каком режиме вас учили так с людьми разговаривать». Все образумилось, и мои заверения, что мусорского шага не будет, их успокоили и сделали меня другом и братом. Отпускать они меня уже не хотели, пришлось идти с ними до хаты и пить до полуночи «Солнцедар» – мерзость еще ту. Для них остался один вопрос нерешенный, что я там делаю. Я сказал, что прикомандированный. Они вполне поняли. В последующие дни они вместе со своим грузовиком далеко от меня не отъезжали. По большому счету, хорошие парни, приезжали иногда ко мне в гости. Города они боялись, но при мне им было спокойно. Знать бы, какую злую шутку со мной сыграют эти простые уличные события.