Подъехали менты. Первое, что они начали делать, – это доставать пассажиров из «Тойоты». Пришлось попотеть. Подъехала скорая, женщину-водителя погрузили скрюченной, а ребенка – с головой, залитой кровью. Пьяный муж на автомате продолжил орать и на ментов, капитан ответил просто: «На тебя, нечисть, я бы и сейчас надел наручники, но похоже, вы уже местами успели поменяться». И добавил в сторону коллеги: «Грузи эту длинную на экспертизу». Мужу-барыге стало страшно, а Леля с гордым видом была готова подписать свой приговор. Капитан писал протокол, ребро ладони у него было красное. Он держал ребенка под головку при погрузке в скорую. Благородному еще страшнее стало, но мысль все равно крутилась только про «покупашку» и во сколько все встанет, а что там с жертвами, ему было неинтересно.
Машины растащили, проезд освободился. Капитан был уверен, что сидящее перед ним чмо и было за рулем, и наверняка, кто-то видел, что они менялись местами, но где он, этот свидетель? Капитан знал, что сегодня позвонят свои же, сначала уточнят детали происшествия, потом попросят протокол переписать, что вроде бы уже моргающий желтый был, а потом и вообще – на зеленый. Мусора кормились в этом вонючем болоте и были еще более мерзкими, чем эта барыжная рожа, что сидела рядом с ним в патрульной машине и рассуждала. В диспансере Лелю уже ждал дедушка, заслуженный человек, да и бабушкам было куда позвонить. Признали Лелю трезвой, и повез ее дед зубы лечить. Только врачи не стали лукавить и выдали правдивые заключения. Они были для Лели угрожающими: и мама, и дочка были покалечены. Был суд, и Лелю красивую загрузили до соплей выплачивать лечение и восстановление, но она отказалась: «Они там исполняют, а я должна платить». Любимый был сбоку, он как бы и не рвался во всем этот участвовать.
Все эти проблемы как-то притупили жаркие чувства. Муж уже старался не брать Лелю к дальним портам, похоже, он где-то начинал запутываться в деньгах, поставщиках, «покупашках» и «крышевых». В гараже Лелиного папы, который он использовал для своих операций, в папу стрельнули из пистолета – с Божьей помощью поправился. Верно, перепутали. Заболела мама, недолго проболела, умерла. Чуть позже любимый когда-то муж найдет где-то на дальнем кордоне свою странную смерть. Еще были судебные приставы, но Леля была непреклонно тверда. Искала способы, врала, оттягивала и исполняла, а потом как-то вдруг влюбилась в своего стройного и гибкого тренера по фитнесу. Тот тоже был безродный, но молодой и ласковый. Он предложил продать квартиру и с деньгами уехать в столицу от всех проблем, уехать за новой жизнью и настоящей любовью. У Лели там тоже была бабушка, к ней она и приехала, заселилась с новым мужем. Муж ей быстро помог распорядиться деньгами за квартиру, ей, беременной, не до того было. Родила девочку. Муж недолго медлил, заявил, что с голытьбой жить не собирается и свалил. Это произошло, как только Леле открылось, что исполнительный лист ее уже нашел. Леля – в трансе, бабушка тоже. Вернулся – простила. Ушел – вернулся, простила. Вернулся – забеременела, ушел. Родила девочку, вернулся, ушел, что-то в этот раз надолго. Неинтересно с голытьбой в бабушкиной квартире молодому, стройному и гибкому, ему-то что тот красный фонарь?
…Осень, темнеет. Девочка сидит на стуле у подоконника, подпирая личико маленькими кулачками, маму выглядывает. Она не будет ходить на танцы – ножки плохо работают. Сейчас она занимается лепкой, ей хочется вырасти и, став знаменитым скульптором, сотворить огромную фигуру, чтобы видно было со всех сторон света, и назвать ее «Покаяние».
***
Рано еще по времени, но мысленно оформляюсь в Иерусалим. «И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая». (Исх. 3: 5).