В Москву Родион теперь звонил два раза в день: утром, когда проснется, и вечером, когда собирался ложиться спать. В эти теплые дни он заканчивал все свои дела, которые когда-то были не закончены: не хотелось хвосты оставлять. Иногда забегала Машенька, вроде как просто так, но на деле – для того, чтобы он набрал номер Ксении, и они с ней поболтали.
У Пилюлиных уже были путевки на юг, и Машенька заявила очень решительно, что окончательно собралась. Бумаги, как и ждали, нашли подполковника в начале июля, когда город завалило тополиным пухом. Полковник сам пришел к операм и сказал, что то, что должно было случиться, – случилось, и он искренне рад за своего бывшего подчиненного, который теперь будет возглавлять областной розыск. Глаза у него были грустные: он уже ясно понимал, что мысль о пенсии совсем овладела его седой головой. Вот таким был этот месяц: полковник ушел в отпуск и все время проводил на рыбалке, Роман Петрович с начальницей следствия уехали в санаторий МВД, Пилюлины – на Черное море, Родион – на новую должность, а Сергей с Василием сидели в ожидании на чемоданах; Андрей искал себе оперов.
Все куда-то ехали, с разной интенсивностью, в разных направлениях и на разном транспорте, но был еще один пассажир, который в отдельном купе ехал в поселок Харп, что на берегу реки Сопь, а река та – в Ямало-Ненецком автономном округе. Ехал тот самый, который пытался добыть себе индульгенцию на вечную жизнь от божества, которое победило солнце. Он верно служил, но знать не мог, даровано ему бессмертие или нет. Проверить это можно было только опытным путем в одиночной камере «Полярной совы». Для кого-то тот срок звучит как пожизненный, а для него, получается, – пока солнце не погаснет. Поезд вез голову змеи, которая больше не сможет укусить, и голова думала, что едет на вечное поселение, а это было всего лишь пожизненное заключение.
Вместо эпилога
Прошло 10 лет.
Полковник давно на пенсии, сейчас он председатель в клубе любительской рыбалки города. Говорят, он, вроде, очень ловок подсекать рыбу, рассказывают, что вроде когда-то он так же ловко подсекал воров и бандитов.
Совсем неожиданно от инфаркта умер Роман Петрович. Капитан-следователь – теперь уже подполковник, а большая фотография Романа Петровича стоит у нее на столе, и вроде как говорят, она тоже полюбила плакать.
Пилюлин, наконец, защитился и стал кандидатом медицинских наук. Друг его – химик – получил государственную премию и теперь по своей специальности редактирует научные статьи. Жена Пилюлина работает медицинской сестрой в детском доме и ведет там кружок экстренной медицинской помощи. Машенька уже на втором курсе Первого Московского медицинского института, она часто бывает у тетушки Родиона, та все еще бодрая, как сама говорит, потому что счастливая. У Алексея гены отработали, и жена ему родила двух девочек-близняшек, они были так похожи, что их различала только любимая бабушка. Сам Алексей уже доктор наук, только чем занимается – неизвестно, над чем работает – неизвестно, но, наверное, это космос, а судя по служебной машине, должность у него генеральская.
У Андрея тоже все сложилось: он уже подполковник, и его пророчат начальником на город, так вот это городу повезет. Василий с Сергеем – под началом Родиона, а у самого Родиона было вот как: их первенцу-девочке уже почти десять, а сын пошел в первый класс. Девочку назвали по имени матери Родиона, Мария. Девочка подросла, и Родион начал замечать, что Ксения ее расчесывала и заплетала как когда-то другую Машеньку, они были даже немного похожи. В его любимой жене все еще болело пережитое. Сына назвали в честь дедушки Петром, он был очень похож на отца, только улыбался так же красиво, как мама. А Родиона война так и не оставила: еще и полгода не прошло, как он вернулся во главе целого сводного отряда из командировки. Главным своим достижением в той командировке он считал, что привез столько людей, сколько увез. Потом опять была Москва, был Кремль, только его уже не встречал Алексей. Теперь его возили на министерской машине, министр очень хотел, чтобы тот ему представился, ну и, конечно, это случилось. Министр закатил речь, а потом достал из стола новые погоны и наказал пока носить их в кармане. Он дал слово, что сам будет сидеть в приемной у главнокомандующего и подпишет представление, и слово свое сдержал.