— Спасибо, что проводили, до свиданья, — и успела закрыть за собой дверь раньше, чем он ответил хоть слово.
В комнате было пусто, Владкина кровать, стол и подоконник носили следы погрома или сборов на дискотеку, одно из двух. Я поставила сумку на стол, достала нож для писем и осторожно вскрыла почтовый пакет. Внутри потёртого фирменного конверта со штампами лежал другой конверт, из дорогой фактурной бумаги благородного песочного цвета, этот был подписан от руки, замысловатым бабушкиным почерком, и скреплён сургучом с оттиском бабушкиного фамильного перстня. Она звала его фамильным, хотя я знала, что она его сама заказала, просто ей нравилось это слово, была у неё эта тяга к пафосу и лоску.
Сломав печать, я утонула в облаке горьковатых духов, улыбнулась и достала лист фиалковой бумаги с виньетками, на котором выстраивались нотным станом фиолетовые строки:
«Дорогая моя девочка!
Я выезжаю к тебе срочно, сразу после съёмок, уже приказала паковать вещи. Но не потому, что ты без меня не справишься, это не так, я просто хочу быть рядом в такой важный момент.
Ничего не бойся, что бы ни происходило с тобой — это нормально и так и должно быть, поверь, всё образуется. Я не хотела говорить с тобой об этом раньше времени, опасаясь ненароком приблизить этот момент, но мы всё обсудим сразу же по приезду, я отвечу на все твои вопросы.
Постарайся не волноваться и не совершать необдуманных поступков. Единственное, о чём очень прошу — огради себя от мужчин, пожалуйста. Не навсегда, всего лишь на время. Ты можешь общаться с ними как обычно, но прошу тебя, ничего более не допускай. Наша с тобой природа такова, что наше здоровье и самочувствие очень зависят от окружающих мужчин, неподходящий партнёр может погубить тебя.
Моя матушка, кольцо которой ты носишь на пальце, смогла войти в цивилизованный мир и подчинить тёмную сущность, при этом не утратив своей силы, только благодаря любви своего мужа. Я тоже достигла всего того, что сейчас имею, не без участия твоего дедушки, хотя мы и не были женаты, да простят нам боги этот грех. Береги себя, милая, ночь истинной любви может сделать тебя раскрывшейся, счастливой и взрослой, тогда как случайная связь сломает твою жизнь, изменив её навсегда. Пожалуйста, помни об этом, и дождись меня.
Люблю тебя бесконечно,
твоя бабушка Кармен»
Я ещё раз прижала письмо к лицу, глубоко вдыхая запах чернил и духов, сложила и спрятала обратно в конверт.
В дверь постучали.
Я открыла и увидела на пороге Деймона, с выражением бесконечного терпения на лице. Он посмотрел на конверт в моих руках и поднял на меня вопросительный взгляд. Я прочистила горло и сказала:
— Бабушка обещала приехать, как только закончит дела. Я думаю, это будет раньше, чем вы уедете, я организую вашу встречу.
— Спасибо, — сдержанно кивнул Деймон, помолчал, опять посмотрел на конверт, на меня: — Всё?
— Всё.
Он продолжал молча стоять на пороге, нервируя меня своим осязаемым взглядом, своим запахом и жаром своего тела, он был слишком близко, я ещё слишком хорошо помнила, как это восхитительно, быть в его объятиях. Воспоминания о поцелуе в карете мешались с воспоминаниями о поцелуе на крыше, волнистые волосы сида под моими пальцами — это было невероятно, моя змея трепетала от жадного удовольствия… Но сейчас она спала, и я не была в её власти, и мне нечем было оправдывать своё желание к нему прикоснуться. А хотелось. Я смотрела на его грудь и думала о том, что он так близко, и он не откажет, я могу прямо сейчас сделать шаг и прижаться к нему, и он обнимет меня, его руки обхватят меня полностью, прижмут к груди. Будет хорошо, будет фейерверк в голове и извержение вулкана в сердце. А потом он уйдёт. А потом уедет.
— Спокойной ночи, профессор, — прошептала я и закрыла дверь.
***
Давно стемнело, за окном перемигивался синим и жёлтым фонтан, потом и он погас. По парку прошёл садовник, включил поливалки над клумбами, они стрекотали наперегонки со сверчками, этот звук заполнял мою голову, в которой не было ни единой мысли. Я сидела за столом, смотрела в книгу и ничего не видела.
В груди пекло от вулкана, который пыхтел дымом, но никак не мог извергнуться. Хотя мог бы, у меня были все шансы. Хотелось хоть как-то дать выход этому напряжению, всё равно, слёзы это будут или смех, но я как будто застыла в нерешительности, треща от давления, но не находя клапана.