Была бы здесь Влада, она бы что-нибудь придумала, терпеть — в принципе не в её стиле, она решала проблемы всегда быстро и конкретно. Что бы она предложила? Шашлыки, побегать, клуб, озеро? Мысли были отличные, но я опасалась, что если пойду туда без неё, то просто всё время просижу в сторонке, сжавшись в комок и не зная, что я тут вообще забыла. Всё-таки атмосферу формируют люди, а не место.
В коридоре застучали шаги, раздались голоса и смех, приблизились, хлопнула дверь соседа, потом открылась наша. Влада впорхнула вся такая неприлично счастливая, что я улыбнулась просто на волне, даже не зная причины. Подружка вприпрыжку подскакала ко мне, схватила за плечи, секунду в упор смотрела на меня, потом резко прижала к себе, пища:
— Ты не представляешь, что со мной было! Я тебе сейчас такое покажу, ты офигеешь!
Отпрыгнула и поскакала кругами по комнате, наводя порядок, который больше напоминал новую версию хаоса, дополненную и исправленную. Она складывала одежду, а потом радостно швыряла её в шкаф через всю комнату, по высокой траектории, в апогее которой несчастная шмотка разворачивалась и падала в недра шкафа, раскинув рукава, Влада смеялась над шмоткой, я смеялась над Владой, через стену тихо ржал сосед, как будто всё видел. Потом она смела с подоконника всю косметику в подол, пошла в ванную, и судя по звуку, просто швырнула всё в потолок, во славу сатаны, я не знаю, как это ещё объяснить. Вернулась, встала в центре комнаты, расправила плечи, сорвала с волос резинку, забросила её на шкаф и дерзко встряхнула кудрями, взбив их руками в рыжее безе. Посмотрела на меня и заявила:
— Смотри, ты такого больше нигде не увидишь!
И стала расстёгивать рубашку.
Я вдохнула поглубже и потёрла глаза. В центре комнаты всё ещё стояла моя подруга Влада, с загадочным и озверительно довольным видом снимающая рубашку.
Рубашка полетела на кровать, Влада стала расстёгивать юбку, попыталась снять её через низ, застряла, рассмеялась и стала снимать через верх. Юбка полетела туда же, Влада стала расшнуровывать туфли. Сбросила правый куда-то под мою кровать, левый забуцнула под стол, одним движением сорвала и отбросила лифчик, туда же отправила трусы, посмотрела на меня и развела руками, как будто представляя мне своё рыжее-бесстыжее голое тело.
Я, раз уж предлагают, осмотрела экспонат — ну красиво, чё. Рыжая, везде. Конопатая, тоже везде, на плечах сильнее всего. Красивая, русалка всё-таки, добрых молодцев топить — надо быть такой, выдающейся со всех сторон. И что дальше?
А дальше Влада выдала частушечное «ух!» и грохнулась на пол.
Подпрыгнула вся мебель, наверное, на всём этаже, а с пола поднялась здоровенная палевая волчица, желтоглазая, лохматая, язык свесила, хвостом виляет.
Я как открыла рот на этапе рубашки, так до сих пор и не закрыла. Влада улыбалась во всю пасть и скакала на всех четырёх как козлёнок, боком-боком, потом задом, по всей комнате, на кровать, с кровати, на мой стол, на шкаф, со шкафа грохнулась, опять подскочила, глаза безумные, язык на бок, лапы грохочут по полу, за стеной смеётся Марк, похоже, понимающий суть процесса лучше меня.
Этот фейерверк из рыжести и лохматости разнёс комнату, посрывал покрывала, посбрасывал всё, что могло падать, снёс дверь и пометелил в коридор. Тяжёлый когтистый галоп удалился в сторону лестницы, что она там будет делать без трусов, я понятия не имела.
С усилием вернув челюсть на место, я вышла в коридор и постучала к соседу. Марк открыл, увидел мою физиономию и рассмеялся ещё громче, покачал головой:
— Пойду догонять, а то она парк разнесёт.
— Это… вообще нормально? — с трудом произнесла я, он кивнул, снимая рубашку:
— Нормально, я тоже в первые дни носился как угорелый и всё ломал. Это пройдёт. Но в первое время надо… это, контролировать себя. А самому себя как-то не очень получается, — он достал из шкафа другую рубашку, драненькую и штопаную, набросил, улыбнулся мне: — Дай её халат, что ли, или плащ какой-нибудь.
Я кивнула и пошла за халатом. Марк ушёл ловить безумную рыжую-мохнатую, я пошла прибирать последствия её безумия. За окном долго топали, рычали, потом с ржавым скрипом и металлическим грохотом снесли ворота, вызвав вопль негодования тем голосом, который не так давно требовал от нас с Владой не скрываться с места вандализма над старой вишней. Какое-то время раздавался скрип ворот и досадливый мат, потом всё стихло и над парком опять воцарились сверчки и поливалки. Я закончила расставлять Владкину косметику, магией собрала из воздуха парящую шерсть, вернулась за стол. И всё продолжилось с того момента, на котором остановилось — в моей груди пыхтел вулкан, нагнетая напряжение, но никак не находя пути, чтобы выбросить лаву наружу.