В 1914 году уже Агнес Репелье, популярная консервативная эссеистка, клеймила издательскую и киноиндустрию, которая «зашибала деньгу» тем, что создавала поколение, гиперискушенное во грехе. «Источники познаний [детей] многообразны и поразительно откровенны», — писала она в «Атлантике». Репелье, возможно, была первой, кто предложил систему кинорейтингов, прося «власти» оградить детей «от всех зрелищ, в которых идет речь о проституции».
Разложение морали при подстрекательстве СМИ вновь стало новостью в 1934 году. «Только подумайте о мире [подростка], заполненном электрическими огнями, пикантными кинокартинами, автомобилями, скоростью, джазом и ночными клубами, литературой, отдающей порнографией, театром, представляющим проблемы извращений, множеством дешевых журналов с выдуманными историями о настоящей любви, растущими культами нудизма и «откровенных исповедей», воцарившейся экономической неопределенностью, — писал доктор Айра Уайль о «Сексуальных проблемах подросткового возраста» в журнале Американской ассоциации социальной гигиены. — Общество пребывает в состоянии непрерывного расплава», — полагал Уайль и обвинял феминизм, атеизм, науку и даже капитализм в моральном и сексуальном дрейфе молодежи. Знакомо?
Таким инвективам всегда противостоял реализм в духе «а что вы хотите», который артикулирует ту же печальную историю, но полагает ее исход неизбежным. В 1997 году один из руководителей компании «Уолт Дисней» объяснял, каким образом СМИ и перемены в американской семье создали искушенного ребенка, который создал СМИ, которые изменили семью, которая создала ребенка… и зверь гонялся за собственным хвостом все быстрее и быстрее, пока не превратилось в масло (и прогоркло). «Сегодняшние восьмилетние — это вчерашние двенадцатилетние. Они смотрят очень неоднозначные передачи по ТВ. Нету этой невинности детства во многих детях, а тут еще распад семей и насилие. Мы не можем относиться к детям, как будто они все живут в типовых домах 50–х годов и все счастливы. Это смешно».
Насчет искушенности — факты подтверждают его правоту. В опросе 3200 учеников начальных классов городских и пригородных школ в 1970–х годах (до MTV!) «наиболее продуктивные результаты были получены в ответ на просьбу рассказать, «почему детям нельзя смотреть фильмы с рейтингами R и X» или «что такого есть в фильмах с рейтингами R и X, что детям знать еще рано». Тут дети принялись с уверенностью рассказывать все, что они знали, но что знать им было не положено». Сэмюэл Джейнус и Барбара Бесс, психологи, проводившие исследование, заключили: «Из этого видно, что мир взрослых поставил в своей коллективной психике некоего внутреннего цензора, который не желает признавать, что дети растут и накапливают опыт. Избирательность восприятия может «замазывать» детскую сексуальность и полностью ее отрицать, но не устраняет [эту сексуальность]».
Любопытные
Несмотря на столетия цензуры, наше отношение к знанию совсем не однозначно. С одной стороны, Прометей был закован в цепи за то, что принес людям знание. Библия говорит нам, что будить любопытство — значит растлевать. Ева вожделела к запретному знанию; в этом, а не в сексе, состоял первый грех. Но мы также являемся и наследниками Просвещения, вот уже три века утверждающими, что знать — право человека, основа демократии и дар наших героев. Знание — защитник, исцелитель и освободитель.
В маленьких детях мы одобряем любопытство, и к середине двадцатого века детское любопытство по поводу частей тела и «откуда берутся дети» стало считаться нормальным и даже милым. На самом деле любопытство — это успокоительное объяснение тому, что иначе могло бы выглядеть, как стремление к телесному удовольствию. «С точки зрения ребенка, это исследование [тела] - примерно то же самое, что возиться с игрушками, чтобы понять, как они работают, или смотреть, как птички строят гнезда», — объясняет в колонке советов одного из женских журналов Тони Кавана Джонсон, самопровозглашенный эксперт по тому, что она называет детскими «проблемами трогания». Это объяснение прокатывает, когда наш маленький сынуля лезет ручкой в свои детские штанишки, но его гораздо труднее принять, когда он, совсем уже не маленький, расстегивает молнию своих фирменных джинсов взрослого размера; теперь это «рискованное поведение». Если в котенке любопытство умиляет, то кота, мы подозреваем, оно может и убить (английская пословица: «curiosity killed the cat» — «любопытство убило кошку (кота)»; ср. «любопытной Варваре на базаре нос оторвали» — прим. перев.).
Наш простейший и старейший страх по поводу того, как бы не выпустить наружу слишком много сексуальной информации — что дети «попробуют это дома», как только им представится такая возможность, что это будет для них своего рода инструкцией или пропагандой, моделью сексуального познания.