Однако попытки «очистить» секс — предприятие бесперспективное, примерно как сражения с ветряными мельницами. Прежде всего, чистый секс не привлекает внимание юных. «Когда в школе учат про секс, это тягомотина одна», — говорит старшеклассница корреспонденту CBS. «Это пенис, это вагина», — поясняет ее одноклассник. В то же время то, что мы считаем самыми возвышенными текстами и образами — Библия, или Шекспир, или древние индийские миниатюры — может быть грязным, как скотный двор. В «Пепле Анжелы» Фрэнк Маккорт вспоминает, как, будучи мальчиком, открыл душеспасительные страницы «Житий святых» Батлера и увидел «истории девственниц, мучеников [и] девственных мучениц … хуже любого фильма ужасов в Лирик–синема». Антрополог Мэри Дуглас объясняет нам, что грязь — это «материя не на своем месте», но для ребенка, которому оно запрещено, любое сексуальное знание — «не на своем месте» и поэтому грязь. Спросите ребенка, завороженно разглядывающего в словаре только что обнаруженный тайничок слов, начинающихся на «penis — ", — аккурат между «peninsulate» и «penitence», и она [ребенок] согласится с Дуглас: «Грязь — в глазах смотрящего». Покорный судьбе отец подвел итог всему этому, отвечая на анкету «Нью–Йорк таймс» о СМИ и детях: «Дети всегда будут хотеть смотреть то, что мы не хотим, чтобы они смотрели».
Они хотят это делать в том числе и потому, что мы не хотим, чтобы они это делали. Признаваясь во грехе юности — краже запретных плодов, блаженный Августин, один из отцов западной сексуальной тревожности, выразил это так: «Мое удовольствие было не в этих грушах. Оно было в самом преступлении».
Вред
Идея о том, что юные умы (а также женские умы и слабые умы) подвержены дурным мыслям, которые могут приводить к дурным поступкам, — фундамент всех законов о непристойности. В 1868 году английская антиклерикальная брошюра «Исповедальня без маски» была сочтена наказуемо непристойной, потому что ее текст мог «внушать умам молодежи обоего пола, и даже лицам в летах, мысли весьма нечистого и похотливого свойства». Юридическое определение непристойности «изменчиво», как пишет юрист Марджори Хайнс, специализирующаяся на вопросах Первой поправки к Конституции (устанавливающей принцип свободы слова — прим. перев.). «Веский» общественный интерес, требующийся, с точки зрения конституционного права, для ограничения свобод, установленных Первой поправкой, считается более веским, если предполагаемый адресат — несовершеннолетний. В случае взрослых, для того чтобы что–либо было признано непристойным, оно должно пройти трехкомпонентный «тест Миллера», названный так по делу «Миллер против штата Калифорния», рассматривавшемуся Верховным судом в 1973 году: оно должно быть «откровенно оскорбляющим» и апеллировать к «сладострастному интересу»; оно должно быть таковым в соответствии с местными «общинными стандартами» (так что книга, не вызывающая возражений в Калифорнии, может быть запрещена в Оклахоме); и оно должно быть лишено «серьезной юридической, художественной, политической или научной ценности». Эти три условия в совокупности установили намеренно высокую планку, в результате чего количество уголовных дел по обвинению в непристойности значительно сократилось. Стандарт «вредности для несовершеннолетних», установленный Верховным судом в 1968 году по делу «Гинзберг против штата Нью–Йорк», — это стандарт непристойности, применяемый к несовершеннолетним. Он требует соблюдения тех же условий, хотя и менее строго. Тем не менее как до «Миллера», так и после него суды поддерживают ограничения на доступ детей к широкой массе не дотягивающих до юридического определения непристойности, «не совсем порнографических», материалов, которые определяются как «неприличные» и, таким образом, потенциально вредные для несовершеннолетних. Как и в любом обвинении в непристойности, природа этого вреда — не физическая, и даже не измеримая каким–либо образом, а метафизическая: предполагаемая способность вызывать дурные мысли.
Развитие радио и телевидения поставило потенциальных цензоров перед гораздо более серьезным вызовом, чем книги и журналы. Не допускать попадания отдельных печатных изданий в руки несовершеннолетних читателей, вероятно, можно, просто помещая их в недоступные для них места в магазинах и киосках. Но радиоволну ведь не направишь только на приемники, доступные исключительно взрослым глазам и ушам, поэтому суды поддержали и продолжают поддерживать законы, ограничивающие время вещания передач с сексуальным содержанием или речью, считающейся «оскорбляющей», часами, когда дети (будь то дошкольники или старшеклассники), как считается, должны спать.