— Вот же черт!.. — Пробормотал Пафнутий.
Сталкиваться с пьяными не хотелось категорически. Ну надо же так нажраться. Нет, все-таки эти миране порядочные свиньи. Пафнутий замешкался, не зная, что делать — повернуть назад? Быстро-быстро перебежать улицу и по другой стороне рвануть вперед? Или…
Но тут ход его мыслей был прерван. Сиплый, напряженный голос, скорее мальчишеский, чем принадлежащий взрослому мужчине, окликнул его:
— Эй, друг!.. Не поможешь?
Так… пока он тут растекался мыслию по древу, эти двое уже вынырнули из-за угла. Прятаться, стало быть, было поздно.
— Ну, помоги, а?.. Я заплачу.
Ага, заплатит он. Видал Пафнутий таких плательщиков. В гробу он их видал. Но не отреагировать на призыв о помощи тоже было как-то…
— Что, перебрал? — Спросил он, ища для себя моральную лазейку, дающую ему право отказать в помощи этим алкоголикам.
— Нет. Он ранен. Он может не дойти. Ну, помоги, а?..
Вот тебе раз!.. Ну что за невезуха! То на полицию нарвался, теперь вот еще…
Пафнутий внимательнее взглянул на этих, так некстати подвернувшихся ему. Тот, который тащил, поднял голову и уставился прямо на Пафнутия. Свет упал ему на лицо и Пафнутий увидел совсем мальчишескую физиономию, к тому же украшенную очками. Этот парень совсем не походил ни на бандита, ни на хулигана. На пьяницу он был похож еще меньше. Вполне себе интеллигентная ряха, этакий мальчик из хорошей семьи, вот только кафтан — или что там у него, почему-то одет прямо на голое тело.
Пафнутий подошел ближе. Куда деваться — интеллигентный человек должен помочь интеллигентному человеку.
— Что там такое?
— Ножом, в бок. Крови уже много потерял.
— Дай-ка я гляну.
Пафнутий взглянул на раненого. Здоровый такой парень. Как у этого-то силенок хватает тащить такого бугая?
— А ты кто? Лекарь, что ли? — Это уже раненый. Видать, пришел в себя. Очухался и теперь мутными глазами смотрел на Пафнутия. Голос хриплый, и что он там говорит — почти не разобрать.
— Нет, не лекарь, но кое-что могу. А ну-ка…
Пафнутий оторвал руку с окровавленной тряпкой от раны. Даже в темноте видно было, что дело плохо. Попробовать остановить кровь? Ну, хоть немного. Без нужных ингредиентов? Одним заговором? Тут же не палец порезан… Нет, пожалуй, не стоит и пытаться.
— Нет, пожалуй. К врачу надо. И поскорее.
— Конечно. — Подросток кивнул, сверкнув очками. — Вот только где тут ближайший врач?
— Понятия не имею. Я, по правде говоря, сам заблудился.
— Черт! И что же делать?
— Ладно! — Решился Пафнутий. — Давайте, я вам помогу. Надо выбраться из этого района. Куда-нибудь ближе к центру. Там, глядишь, и извозчика поймать можно будет. А он уж отвезет куда надо. Вот только…
В голову Пафнутия пришла мысль, расстроившая его. Но он тут же нашел правильное решение. Все же он был сообразителен и толков, это все всегда отмечали.
— Что — только?..
— Только поменяемся местами. Я не хочу испачкать костюм. Он у меня один.
3
Принципия открыла глаза. Сердце колотилось, во рту было сухо, тело же, наоборот, покрывала противная, липкая испарина. Темнота окружала ее. Наконец, она сообразила, где она и что с ней. Она лежала на своей кровати, одетая, а темно было от того, что уже наступила ночь, а зажечь лампу или хотя бы ночник, видимо, было некому.
Что же там было? Принципия пыталась вспомнить, но это у нее почему-то не получалось. Вот только что, перед самым пробуждением… что-то страшное, что и разбудило ее. А заодно, похоже, заставило забыть все то, что было перед этим. А перед этим что-то было. Обрывки этого чего-то неясными тенями всплывали в голове, дразня и ускользая.
Но почему никто так и не пришел? Почему не было привычной процедуры раздевания-умывания? А ужин, которого она ждала весь вечер? Ждала и боялась. Что же, его так и не случилось? Но почему? И вообще, который час? Надо узнать. И умыться все-таки, и в туалет…
***
Дворец не спал, но и на обычное дневное бодрствование это не походило. По полутемным коридорам сновали, стараясь это делать по возможности бесшумно, какие-то личности, которым, вообще-то тут было совсем не место. А вот кого-нибудь из тех, кого знала Принципия, и к кому она могла бы обратиться, что-то пока не встречалось. Малая столовая, в которой, она помнила это, вечером шли приготовления к ужину и оркестр на хорах настраивал инструменты, была сейчас заперта и там было тихо.
В сиреневой гостиной на втором этаже обнаружились Сердеция с Урлахом, они о чем-то беседовали, сидя на диване. Принципия обрадовалась и пошла, было, к ним, но, похоже, не вовремя. Сердеция повернулась и посмотрела на нее с таким неудовольствием, что Принципии как-то сразу стало ясно, что ей не рады. Она смутилась и поспешила покинуть помещение. Выходя, она вспомнила тот обрывок разговора, прерванного ее появлением, который она успела услышать. Там было что-то про Геркулания и Эрогению. Вот только — что? И почему так возбуждена Сердеция? И почему так мрачен Урлах?
Она брела по полумраку дворцовых анфилад, когда навстречу ей протопала свита Шварцебаппера, плотно окружившая своего патрона. Принципия посторонилась и хотела было окликнуть зятя, однако его воинственный вид явно не приглашал к разговору. Ну и ладно. И не очень-то он ей нужен. Но вот куда они направляются — это ее заинтересовало. И она тихонько пошла следом. Ведь, в сущности, ей было все равно куда идти.
***
То, что ужин отложили, было хорошо. Даже здорово, если вспомнить, как провел неожиданно выдавшийся свободный часок сам Шварцебаппер. Да, ничего не скажешь, умеет эта Сердеция доставить удовольствие! Смачная баба! Но все хорошо в меру. Пора бы уже и заканчивать эти глупости. Сколько можно?! Желудок Арбокорского короля, настроившийся на поглощение и переваривание давно обещанной пищи, подавал недвусмысленные сигналы о готовности. Но Шварцебапперу нечем было успокоить его. Судя по всему, ожидались какие-то неприятности. И эти неприятности придется встречать натощак. Если, конечно, не проявить необходимую солдату смекалку.
Шварцебаппер — потомок воинов, и сам воин в душе, готов был к любому повороту событий. Пить — так пить, любить — так любить, драться — так за милую душу! И те, кто его окружал, кто составлял его свиту, были ничуть не хуже. Однако, — понял Шварцебаппер, — пора ощетиниваться. Пора, кажется, приводить себя в состояние максимальной боевой готовности.
Одного из адъютантов он послал на кухню. Послал с заданием четким и недвусмысленным: украсть там чего-нибудь пожрать. Желательно мяса, и чтобы кусок был побольше. Можно на косточке.
Другой адъютант был послан повсюду. Туда, как говорится, не знаю куда. Чтобы там, не знамо где, а конкретно в лабиринтах и закоулках тестева дворца — этого несуразно-огромного сарая — найти, разыскать, собрать и привести сюда разбредшуюся без пригляда свиту. Свита была собрана, пусть и не вся, но хоть столько!.. Собрана, явлена пред грозные очи монарха и, столпившись вокруг, выслушала приказ.
— Господа! — Объявил собравшимся Шварцебаппер, обгладывая кость и хмурясь — мясо оказалось жестковатым. — Ситуация, похоже, осложняется. Надо быть готовым ко всякого рода неожиданностям. Не время расслабляться. Не время предаваться излишествам. Обстановка требует от нас бдительности. Иначе, сами понимаете… В общем, слушай приказ! Построиться и шагом марш в казарму! Ну, то есть, вы поняли… Там вооружиться и ждать дальнейших приказаний.
Дружной толпой, то бишь организованным отрядом, арбокорцы двинулись в сторону той части дворца, что была отведена им под проживание. Окруженный верными подданными король шел вместе с ними. Он был готов. Готов ко всему.
***
Сообразив, куда они все направляются, Принципия остановилась. Туда, к ним, ей идти было незачем. Да и не пустили бы ее туда. Та часть дворца, где жили гости, пользовалась правом экстерриториальности, вроде территории посольства. Чужие туда не ходили, да и делать им там было нечего.