***
Ратомир вошел в комнату. Следом за ним, прикрыв за собой дверь, вошла сестра. Правильно, дверь лучше закрыть. Ни к чему кому-то слышать, о чем они будут сейчас говорить с этим… Пафнутием.
— Привет, — сказал Ратомир, глядя на сидящего на кровати Пафнутия. — Как дела? Давно не виделись.
Фразу эту он приготовил загодя. Следующие слова должны были родиться уже по ходу беседы. А чего это он на постели сидит? — Подумалось вдруг, ни с того, ни с сего. — Вон же кресло.
— Привет. — Отозвался Пафнутий.
Как он настороженно смотрит, — отметил про себя Ратомир, — чего-то боится? Понимает, что что-то пошло не так?
— Мы не помешали? — Вежливость, вежливость…
— Ну, что вы! Рад вас видеть! Может быть, принцесса присядет?
Пафнутий гостеприимно указал на одинокое кресло.
— Спасибо. — Отозвалась Принципия.
Ратомир остался стоять. В самом деле, не садиться же было на кровать.
— Вы по делу, или так просто, навестить бедного узника?
— А вы что, чувствуете себя здесь в заточении?
— Ну-у… — несколько растерянно протянул Пафнутий, — а что, я могу спокойно уйти?
— Да ради бога! Вас не сторожат, вас охраняют. Так что?.. Хотите? Идите!
— Постойте, постойте, так вы что, пришли прогнать меня? Или вы хотели чего-то другого?
Так вот он чего боится! — Понял Ратомир. И в голове родился четкий и ясный план дальнейшего разговора.
— Там видно будет. — Сказал он. — А пока что мы просто хотим выяснить — вот то, что сейчас откликается на имя Геркуланий, это кто? Или — что?..
— В смысле?.. — Не понял Пафнутий.
— В том смысле, что это — не Геркуланий. Это существо… Это только его оболочка. А внутри какое-то чудовище. Я думаю, вы все сами видели и знаете, о чем я говорю. Это что? Ошибка? Недоработка? Или вы сознательно сделали это?
***
— Ого!.. — Сказал про себя Куртифляс. — Как он его!
Это был Ратомир, ну, и Принципия, судя по репликам была с ним, но она пока что молчала. Солировал наследник. Но как солировал! Куртифляс не узнавал робкого и вежливого мальчугана. Откуда что взялось!
А тот, тем временем, продолжал:
— Лично я думаю, что вы просто схалтурили. Вы наспех произвели какое-то воздействие и, в результате получилось то, что получилось. Я предлагаю вам исправить вашу ошибку.
Длинная пауза. У Куртифляса даже зачесалась спина, чем он, естественно, пренебрег. Подумаешь, спина! Вот когда чешется в носу и хочется чихнуть — вот это беда! А тут — спина… Ничего, потерпит.
Ну, и что же дальше?
***
А ведь именно этого он все это время и боялся, — понял Пафнутий, — вот этого самого! Не вышло того, на что он надеялся. Не кинулся воскресший в объятия невесты. Не посыпались им на головы лепестки роз под всеобщие слезы радости. Не получилось, как в сказках — веселым пирком, да за свадебку! Ну и что теперь?!. И кто виноват? Дух, сука такая, а ведь он знал… как он тогда: "А ты уверен?". А куда ему отступать-то было? Вот ведь, сволочь! Да он нарочно и поддался ему, шутник проклятый! Подложил свинью и теперь хихикает там, в своем мире.
Так, ну, и что же делать-то, все-таки?
— Я сделал все, что мог. — Глухим голосом проговорил Пафнутий, глядя мимо Ратомира, стоящего напротив, глядя куда-то в стену и не видя ее. — Я вызвал могущественного духа. Я заставил его… Я сражался с ним, и он признал себя побежденным. Он сделал это. Он вдохнул жизнь в мертвое тело. И я ни в чем не ошибся. Я делал все так, как записано было у моего учителя. Ритуал был проведен правильно. Иначе дух просто не явился бы. И я не знал… — он запнулся, не зная, что еще добавить в свое оправдание, — не знал, что в результате будет так.
— Ну, и что же теперь? Что же дальше? — Ох, какой голос! Бьет по голове, как молотком, словно гвозди заколачивает. — Оставлять все в таком виде, как сейчас, нельзя. Необходимо что-то делать. Какие у тебя будут предложения?
— Не знаю. Я, правда, не знаю. Надо подумать.
— У тебя было время подумать. Или ты думал о чем-то другом?
— Он ждал, что его наградят. — Это, наконец, подала голос Принципия, доселе сидевшая молча.
— Слушай меня внимательно, маг! — Голос Ратомира сделался торжественным, словно он зачитывал не подлежащий обжалованью приговор. — Ты думал, что то, что произошло, это наша проблема. Ты ошибался, это не только наша, но и твоя проблема. И если ее не решить, ты знаешь, что мы сделаем?..
— Что? Отдадите на съедение воскресшему?
— Нет. Можно было бы, но зачем? Тем более, что я пытаюсь отучить его от человеческой крови. Достаточно ему животных. Тебя мы прогоним. Иди себе… Но вот с магией будет покончено. Совсем и окончательно! Навсегда!
— Это невозможно! — Вскричал Пафнутий. — Магия есть. Нельзя запретить то, что есть!
— Можно, дорогой. Вот скажи, ты же знаешь, что есть такое вещество, называемое "порох"?
— Есть такое. Я даже знаю, как его сделать.
— Вот то-то, оно есть. Изобретено давным-давно. Но тогда же собрались правители тогдашних царств и решили накрепко: никогда оно не должно применяться. А если кто применит его в войне, тот будет уничтожен всем остальным миром, и не будет ему пощады. Ну, и что? Столетия прошли, а запрет действует. Ты слышал, чтобы кто-нибудь применял это проклятое зелье? Даже проигрывая войну никто никогда не решился на такое. То же будет и с твоей магией. Не дай Единый, кто-нибудь, да хоть ты, хоть еще кто-то вздумает применить магическое воздействие — его смерть будет неизбежна и мучительна! Подумай об этом. У Амирана достаточно сил и авторитета, чтобы такое решение было принято. А будучи принято, оно будет действовать, уж будь уверен, как и с порохом.
Ратомир замолчал, давая возможность Пафнутию подумать над сказанным. Потом продолжил:
— Так что думай. Думай здесь и сейчас. Думай, что можно сделать. И если получится все так, как оно должно было получиться, то тогда — наоборот! Магия станет во главе всего прогрессивного человечества. А ты — во главе магии. Во всяком случае, тут, в Амиране. А это, поверь, немало. Думай, Пафнутий, думай!
3
Бенедикт был хмур. Хмур и озабочен. И вообще он сильно сдал за последние дни. Уж от кого-кого, а от Куртифляса не могли укрыться ни осунувшееся, посеревшее лицо, ни набрякшие веки, одно из которых — над левым глазом, еще и подергивалось, вдобавок ко всему. Это подергивание досаждало Бенедикту, мешало ему, и он пытался как-то унять его, прижимая указательным пальцем. Не помогало.
Как он вырос. — Думал про сына Бенедикт. — Повзрослел. Сразу и вдруг. Как он этого… Молодец!
Куртифляс и Бенедикт были одни в кабинете. Куртифляс подробно рассказывал своему царственному патрону о том, что слышал, прячась в шкафу.
Там, в комнате Пафнутия, он выслушал все, до конца. Высидел, вытерпел, а потом, дождавшись ухода визитеров и выйдя на волю, велел еще раз этому магу, чтобы он, во-первых, молчал о его присутствии, а во-вторых, чтобы делал все, о чем они тут только что договорились. Выходя из комнаты, он велел молчать об этом визите и гвардейцам, стоявшим возле двери. Скорее всего, они и так бы молчали — кому нужны неприятности? Но лучше всегда подстраховаться.
***
— Значит, вот так, да? — Проговорил задумчиво Бенедикт. — Тайком? А я, что же…
— А ты бы отпустил? — Спросил Куртифляс, внимательно глядя в глаза собеседнику.
— Не знаю.
— И он не знает. Что же ему делать? Пойти на прямое нарушение запрета? Или плюнуть, и оставить все, как есть? Ты себя-то вспомни в его возрасте.
— Да-а… — почесал затылок Бенедикт, и невольно улыбнулся. Должно быть, и в самом деле вспомнил. — Значит, к этому, к учителю… Которого они даже не знают, где искать.
— Ну, я же говорил, — напомнил Куртифляс, — там, у этого Пафнутия, должно быть письмо от его приятеля. Там указан адрес…
— Всего лишь приятеля! — Перебил его Бенедикт. — Помню я все. Я тебя слушал достаточно внимательно. Адрес приятеля, а знает ли этот приятель, куда подался учитель, это еще вопрос.
— Вопрос. — Согласился Куртифляс. — Но ответить на него можно только найдя этого приятеля.
— Но я не понимаю, — взорвался Бенедикт, — почему, ну, почему нельзя отправить к этому приятелю отряд стражи?! Взять его, вытрясти из него все, а потом взять и этого учителя? Да шкуру с него спустить, если не захочет по-доброму…