- Во имя Святого Креста и Пречистой Розы! -одними губами прошептал Освальд первые слова, Символ Веры.
- Во имя Пречистой Розы и Святого Креста! -творя оберегающий от скверны знак, ответил ему император. - Прими мою исповедь, отче!
- Приму твою исповедь, сыне!… -сказал Освальд, утверждая крест в своей левой руке и беря правой чашу с водой. - Скажи мне, в чем согрешил перед Господом и Господь во благости своей простит!
- Грешен, отче, во многом и нет мне прощения! -истово прошептал Миклай…
- Не суди о себе, но только Господь может! -недовольно прервал его прелат, осторожно, чтобы не расплескать, утверждая чашу, полную воды на макушке императора. - Говори!
- … Я ненавидел своего брата, императора Теодора и желал ему смерти, отче! -тихо сказал Миклай.
Чаша на голове дрогнула и даже, кажется, капелька воды сорвалась с бортика.
- Ты убил его? -требовательно спросил Освальд.
- Не я! -возразил император. - И не по моему приказу, и не с моего ведома… Я не знаю имен убийц, а узнав - отомщу жестоко и справедливо! Но ведь мысли материализуются, отче?!
- Да, это грех! -мрачно сказал Освальд, словно чаял другого. - Но я прощаю его тебе, сыне мой! Господь моими устами отпускает тебе этот грех! Продолжай…
- Грешен и тем, что ненавижу жену свою, Герту Фронтирскую так же сильно, как когда-то любил! -угрюмо сказал Миклай. - Она бесплодна, у меня нет детей! Причина моей ненависти к ней и брату - в этом! Мой род пресечется!
- Этот грех тяжелее первого, ибо любить жену свою надо всегда, в радости и горе! -твердо сказал архиепископ. - Но возрадуйся, сыне, ибо горе твое не вечно! Жена твоя приходила ко мне и я не согрешу слишком сильно, если раскрою тайну ее исповеди: она понесла ребенка от тебя в день Святого Хлодвига! Следующим летом у вас будет ребенок!
Миклай покачнулся и чуть не упал. Вода, однако, пролилась не сильно…
- Все ли ты сказал, что стояло между вами? -спросил архиепископ, когда минуло какое-то время.
- Да! -твердо ответил Миклай.
- Все? -повторил вопрос Освальд. - Не подозревал ли ты когда ее в измене? Не обвинял ли открыто в прелюбодеянии?
- Да ведь об этом все говорят! -взорвался Миклай, обильно плеснув водой. - Все!!!
- Кто -все?! - взревел Освальд - Клеветники? Измыслители?! Лжецы?! На исповеди не лгут даже простому монаху! Тем более не лгут мне, архиепископу! Твоя жена чиста перед тобой. И ребенок - твой!
Миклай стоял уже на обоих коленях, мрачный и молчаливый.
- Все ли свои грехи ты мне назвал?
- Все, отче!
- Отпускаю тебе грехи твои, сыне мой! -протяжно, нараспев сказал Освальд. - Будь чист перед Господом нашим, перед Святым Торвальдом и Светлым Крестом!
Говоря последние слова, он поднял чашу и резко перевернул ее. Чистейшая ледниковая вода очищающим потоком хлынула на императора, смыв заодно и первые слезы. Императорам невместно плакать…
Вороной жеребец, измотанный дальней дорогой и больше похожий на одра, мчался тем не менее быстро и ровно. Мыло покрывало его бока, дыхание вырывалось хриплое и сбивчивое и Мстиславу лишь оставалось молиться, чтобы Ветерок выдержал последние две-три версты. Что последние, сомнений не было. Тыл войска слишком специфичен, чтобы можно было перепутать его еще с чем-то. К тому же поспешающие к Тангарии отставшие торингские воины помогали "гонцам", указывали дорогу. Каждый, наверное, надеялся и верил, что этот гардар, везущий перед собой светловолосого мальчонку, везет еще и известия о подмоге с Восхода. Гардарская помощь давно уже стала привычной, на нее надеялись и ее искренне считали непременным условием победы… Напрасно - подумалось Мстиславу. Не придет князь Яромир, не поспеют к сроку Волки и Туры с Медведями, вот и придется познать истину: каково это, побеждать самим…
Но пока на гардарскую помощь надеялись, вослед кричали что-то радостное и приветственное, даже дорогу не заступали и внимания не обращали на то, что из четырех взрослых только один, с натягом, если причислить туда же норлинга, похож на гардарского воина. Двое же - черноволосы и одеты как базиликанцы. Вера в гардар была сильна.
Постепенно, где-то через версту, нестройные ряды спешащих к бою корунел, в основном уже "серых", то бишь резервных, из простых вилланов набранных, сменились огороженными по всем правилам воинского искусства и законам "Стратегикона" вагенбургами. Тут уже сновали легкоконные патрули - пока только левды и в небольших, одна-две квадры количествах. Они, если и видели пролетавших мимо Мстислав и в полусотне шагов за ним - еще трех подозрительных всадников, враз становились слепыми и глухими. Четверка выглядела не опасно, кони и вовсе должны были вот-вот пасть… У проехавших мимо. А вот у левдов кони были господские, дорогие. За них легко можно было головы лишиться. Да и вообще, их задачу - охрану вагенбургов, они выполняли. На остальное их не нанимали!
Вагенбурги раскинулись широко. Хаотично разместившись вокруг дороги, насколько хватало взора, они скрывались в лесах и рощицах, уходили в овраги… На сто тысяч войска припасу надобно много. Ничего удивительного…
А конь все же начал сбрасывать скок. Выдохся, бедняга, окончательно.
- Ну же, Ветерок! -со стоном выдохнул Мстислав. - Давай!
Ветерок как будто понял, наддал… и тут же сбавил опять, перешел почти на шаг. И тогда Мстислав впервые в жизни ударил его. Холеная когда-то а сейчас покрытая вонючим мылом шкура жеребца подернулась первым рубцом от плети, он взвизгнул от боли и даже попытался обернуться, словно не верил, что так с ним поступил его хозяин.
- Вперед, Ветерок! -заорал Мстислав. - Вперед!
Жеребец завизжал и наддал, снова перейдя на мах. Никогда еще ему не было так больно… Любимый хозяин, всегда ласковый, холящий и лелеящий, стегал его плеткой, безжалостно врубая в круп. Боль заставляла ускорять скок. Но сердце жеребца готово было уже разорваться…
И тут возник сам лагерь - огромный, больше всего на взгляд непосвященного похожий на табор лагерь крупной армии. Ограды как таковой не было, ее роль исполняли возы и даже шатры, но в небольших проходах, оставленных для движения отрядов, стояли рогатки. За ними укрылись крупные, по значку, отряды солдат. Они вовсе не собирались услужливо раздвигать рогатки и Мстислав вынужден был придержать коня, чтобы тот не напоролся на рогатки…
- Дорогу! -прорычал он, с трудом удерживаясь в седле. - Дорогу, мне нужен Миклай!
- Всем нужен! -философски ответил офицер, командовавший этим значком, немолодой, уже успевший потерять поросль на голове. - Император Миклай занят!
- Какого… -взорвался Мстислав, но быстро сбавил тон. - Я с вестью от князя Яромира! Отворяй!
- Князь Яромир, это -кто? - даже не почесался офицер. - Не слыхал про такого вельможу!
- Ух, чтоб тебя! -выругался Мстислав, впервые за несколько дней ощущая свою вящую беспомощность. - Говорю ж тебе, я тороплюсь!
- Да что ты с ним рассусоливаешь? -прохрипел, подъезжая, Эдрик. - Я уже задницы не чую, только и держусь в седле, что надеждой долгожданной встречи… Руби их, Мстислав!
Глаза торинга на миг расширились удивленно, но видать не дурак был, тут же взмахнул рукой и его значок, доселе лениво наблюдавший за препирательством, ощетинился копьями, укрылся за щитами… Еж, такой чтобы взять, куда больше двух воинов и одного мага надобно!
- Стой, благородный воин! -поспешно вскинул ладонь Мстислав, бросив короткий взгляд на Коло, медленно, но неотвратимо ползущее по небу. - Слово воеводы Олега тебя устроит?
- Это гардарского генерала, что ль? -почесал тот потылицу. - Ну…
- Позови его! Скажи, Мстислав просит!
Видно было, офицер драться не хотел и лишь исполнял приказ. Хорошо исполнял…
- Ульфрик! -резко сказал он, подумав немного. - Скачи к гардарам, скажи, их Олег здесь потребен. Спешно!
- Если я знаю Олега, он будет здесь раньше, чем Коло встанет в зенит! -прошептал Мстислав на ухо Равену. - Мы успеем!