Начался праздник. Мы дарили подарки молодым, каждый от себя. Вера с Веселиной сделали им табличку красивую металлическую, с гравировкой о событии, девушки наши выткали и сшили белья постельного да другого всякого барахла из сосновой шерсти. Кукша с парнями посуды металлической да глиняной, покрытой глазурью стеклянной, приподнёс, дед - мебель и колыбельку новую, с намёком. Я подарки дарил два раза - от себя, и от государства нашего. Разделить решил эти вещи сейчас, чтобы показать лишний раз то, что мы не просто друзья, а сограждане. От себя подарил молодым зеркало большое, в резной рамке. Ну как большое, сорок на сорок сантиметров. За это супруга меня чуть не съела - ни у кого нет, а у них - пожалуйста. Перешёл к подаркам от государства. Надо приучать людей, что лояльные граждане получают разные бонусы.
- Вы пришли к нам больше года назад, наверно, ненавидели нас за то что в сарае вас держали, - Юрка было дёрнулся, но я его осадил, дослушай, мол, сначала, - но трудом своим, старанием, учёбой прилежной и верностью нам, государству и роду нашему, заслужили вы право, все вы, включая молодых, именоваться вольным гражданами без очереди.
Радостный говор стал мне ответом - хоть и забыли уже ребята о своём статусе, но получить полную свободу и признание со стороны нас, Игнатьевых - это событие.
- Так пусть же день этот останется в веках, как день вашей свадьбы и обретения вами и вашими товарищами свободы, - я начал доставать подарки.
Сцену их осмотра сразу захотелось тоже сфотографировать. Все за столом замерли, не веря своим глазам. Только что на снегу стояли все перед непонятным ящиком, а тут, как живые, на стекле. Чудеса да и только! С трепетом и благоговением шёл по рядам альбом и фотографии в рамках. Даже говорить народ стал шёпотом. Наконец, всё это дошло до адресатов:
- Ну вот, Лада, а ты боялась, что больше никто тебя такую красивую не увидит!
С визгом новоявленная супруга Юрки бросилась через весь стол и повисла у меня на шее. Расцеловала всего да чуть не придушила в объятиях.
- Но-но! Это не меня благодарить стоит, это государству нашему спасибо сказать надо, каким вы и мы его делаем. Можешь флаг потом полабызать, или Конституцию в постель взять с собой вечером, - взрыв хохота за столом, народ развеселился.
- Что-то как-то не так налили, горько что-то! Горько! Го-о-орько-о!? - невеста с женихом стояли в непонятках, остальные тоже недоумевали, пробуя напитки на вкус, - Эх-х-х, молодежь! Ну поцелуем сладким сделайте так, чтобы не было горько!...
Это был первый раз, когда меня супруга пилила за количество выпитого. А я был не столько пьяный, сколько довольный. Ребят освободил да память о себе оставил, на стекле. Я там сбоку, запыхавшийся, на всех фотографиях, но меж тем присутствую! Мы ещё и с Буревоем, тот тоже накидался, салют потом устраивали, чуть все село не спалили...
Новоявленных вольных граждан привели к присяге-клятве. Она, собственно, завершала процесс перехода ребят из зависимого состояния в вольный статус. Текст её я скопировал с советской, добавил про богов и предков, про верность Отечеству и России. Присягу давали на Перуновом поле, получилось торжественно, но для этого мероприятие пришлось перенести на день - после свадьбы мы с Буревоем напоминали китайских пчеловодов.
До Нового года многое успели сделать. Наши новоявленные вольные граждане пахали так, что дым коромыслом стоял. Особенно когда мы обновили всем паспорта, вклеив в них фотографии. Дед мела много в бумагу кидать стал, получились вполне приличные снимки, можно и от стекла отказаться. Зеркала пришлось делать всем, иначе барышни бы запилили насмерть меня и Буревоя, причём всё, от одиннадцатилетней Смеяны до моей супруги.
Молодожёны наши заняли отдельный дом, остальные ребята тоже расселились. Толик к деду и Кукше переехал, оставшиеся девушки - Вера, Сати и Роза - собственное жильё заимели. Вносил негатив только Кукша в эти все события. Пасынок мой пока держался, но смотреть на него было больно. Снаружи сталь холодная, а внутри клокочет пламя. То ли от обиды, что не приехала, то ли от страданий на счёт того, что могло случиться с возлюбленной. Скорее бы уже эта весна, проясним ситуацию. Даже я стал беспокоиться о Торире. Нынче плавать по морям да озерам сродни русской рулетке, опасность подстерегает со всех сторон. Разве что наличие у него Кнута и наших доспехов добавляли некоторого оптимизма. Да и сам он мужик не промах - пробьётся.
Новый, 862 год встречали в доме. За окном мела пурга, какой я давно не видывал. Повеселились, играли в "Крокодила", ели, пили и пели. Салют даже запускать не стали - так сильно мело на улице. Хорошо, что животина "сама" отапливается, как и водокачка. Через несколько дней только распогодилось, и Новый год принёс нам новые сюрпризы...
6. Деревня Москва на Ладожском озере. Январь-февраль 862.
В конце первой недели нового, 862 года, я полностью признал правоту поговорки "Хочешь насмешить богов - расскажи им о своих планах". В ночь с четвёртого на пятое января метель улеглась. На завтраке разбирались с планами на будущий год, да собирались убирать снег всем селом - его очень много намело, еле двери открыли. Вдруг в процессе разговора напряглась Смеяна:
- А ну тихо вы, - девочка подняла палец вверх, мы заткнулись, - Машка пришла!
Смеяна побежала одеваться, с улицы доносился вой - лосиха, похоже, возле ворот. Пока собрались, пока Смеяна на лыжи встала, лосиха ушла, обиделась наверно, что не пускаем. Ворота открыли, Смеяна рванула на лыжах в лес по следам в глубоком снеге. Винтовку она взяла, опасаться вроде тут нечего, пусть подружку свою поищет. Может, и впрямь лосихе помощь нужна. Сена там, или морковки хочет - под таким снегом сложно найти себе еду. Моя очередь была стоять в дозоре, я занял позицию на водонапорной башне и осматривал окрестности в подзорную трубу.
На озере было спокойно, толстая корка льда у берега, протянулась метров на двадцать в глубину озера. Заводь промёрзла, наверно насквозь, можно коньки делать, опять подумал я. В стороне болота была спокойно, лес покрытый снегом, который весело блестел на солнце. На Перуновом поле, которое было видно отсюда. Идолы чернели на снегу, который покрыл наш стол для подношений. Пришла мысль о том, что пора Озёрного Хозяина тоже в чугун одевать, да и имя придумать не мешало бы, а то длинно как-то произносить постоянно два слова. Я перевёл взгляд на поля, те тоже спокойно белели. Просто какая-то идиллия. Вон ещё и лосиха со стрелой в заднице бежит...
Что!?
Я опять перевёл подзорную трубу на лосиху. Машка бежала, прихрамывая, за ней с криком неслась Смеяна. У лосихи в заднице торчала стрела, мотыляясь на бегу. Лосиха выла скорее от обиды, чем от боли, а вот Смеяна орала не своим голосом:
- Люди! Люди какие-то идут!
Я заорал что есть мочи:
- Народ! Граждане! Тревога! Тревога!
Все побросали фанерные лопаты, которыми чистили снег, и бросились в дом. Зоряна увезла коляску со спящим Володькой - мы ему своим Новым Годом весь режим поломали, он теперь долго не засыпал вечером, но дрых, как сурок, весь день. Народ выбегал в боевом облачении, в зимнем комплекте маскировки.
- Буревой! Кукша! Юрка! Дождитесь Машку и Смеяну и закрывайте ворота! Остальные - на стены, я сейчас спущусь.
Через минут десять Машка влетела в ворота, остолбенела, разглядывая наши новые постройки, повела головой, в поисках "своего" сарая. Его не было, да и вообще он раньше находился в первой крепости. Но лосиха не растерялась, услыхала носом знакомый запах навоза, и рванула в приоткрытый барак с овцами. Туда как будто граната попала - наша живность заорала, как резанная. В ответ им заорала Машка. Орали не долго, договорились, наверное. Лосиха выглядывала из барака, теперь оттуда изредка только неслось недовольное блеяние.
- Смеяна! Машке стрелу достань да рану обработай! Потом ноги в руки, броню на себя, винтовку на плечо - и ко мне, рассказывать будешь!
- Я сейчас! Они с юга идут!.. - на ходу кричала Смеяна, на ходу разворачивая походную аптечку, пока не скрылась за воротами хлева.