Пигалица начал посапывать, согрелась и окосела от выпивки и еды.
- Протопите дом свободный, тот, где рыбаки наши раньше обитали, да закройте её там. Спать положите, - народ пошёл готовить не то тюрьму, не то лазарет, не то пионерский лагерь, девчушке пятнадцать лет.
Мы с Буревоем засели думать как быть в сложившейся ситуации.
- Буревой, что делать будем?
- Негоже так с девками поступать... А если бы мы её убили?
- Ага, негоже. А с другой стороны, чего ему, Святославу этому делать? У него ситуация патовая - дед кивнул, мы с ним в шахматы играли периодически, - уйти не может, остаться - мы не даём жить нормально, людей под себя его подминаем. В принципе, нормальный ход, правильный. Циничный, но правильный. И ещё, обратил внимание, он сам всё делал? Не хотел мужиков своих марать в этом...
- Ага. Теперь только с него спрос, - дед почесал бороду, - только вот кто да как спрашивать будет?
- Ну уж если мы на себя власть взяли, то и суд за это нам вести. Да и за остальное - тоже. Надо только ещё раз пигалицу допросить. И это, вы уже народ покормили? Тогда я сейчас накидаю текст, утром его со стены прочитаете. Не будет завтра кормёжки...
Утром Юрка зачитал собравшимся на завтрак людям наше объявление:
- Мы вам про наши Законы говорили, на встречу пошли, работой да пропитанием обеспечили. А вы и свои, и наши традиции нарушили, кусать руку кормящую стали. Соглядатая к нам отправили. Мы его, тьфу, её, поймали. За дело это неблагодарное вам сегодня еды не будет. Да и дальше теперь только боги наши решать судьбу вашу станут.
Что тут началось! Бомжатник зашевелился, переваривая услышанное. Наш патруль демонстративно продефилировал в лес чуть поодаль. Народ в лагере кучковался, что-то обсуждал. Святослав вылез из землянки, люди бросились к нему. Вояка огрызался, распихивал наседающих беженцев, собирал своих бойцов. Натуральный тихий бунт случился в бомжатнике. Народ всё громче говорил, стал собираться в группки. Самым мощным центром притяжения стал высокий старик с длиннущей седой бородой. Он что-то громогласно вещал, отвечая на вопросы и выкрики, куда-то показывал рукой. К обеду бомжатник поделился на две части. В центре осталась землянка Святослава, в которую набились его вояки с чадами и домочадцами, вокруг него - пустое место. Остальные беженцы разместились по краю лагеря. К стене отправился мужик, начал громко кричать о том, что, мол, они не посылали никого. Это всё Святослав - с него и спрос.
- А что, выдадите своего на суд нам? Или как? - поинтересовался Юрка.
Мужик помялся чуть и ушёл. Соплеменника сдавать не стал - это мне даже импонировало. Мы же продолжили допрос пигалицы. После ночи в натопленном доме и обильного завтрака она тараторила так, что не успевали записывать. По всему выходило, что весь лагерь сейчас только о том и думает, чтобы примоститься к новой крепости. Но удерживает их глубокое уважение к Святославу. Воин, что увёл их от эпидемии, пользовался достаточно большим почётом. Только это сдерживало население лагеря от прямых переговоров с нами на момент своей дальнейшей судьбы.
- Надо его аккуратно изъять из землянки и притащить к нам, - предложил я.
- И что с ним дальше делать станем? - спросил Буревой.
- Судить. За неподчинение органам государственной власти и попытку шпионажа, - пожал я плечами. Ну и за ущерб, что его волей нам причинили его люди.
- А их что, совсем никак не накажем?
- Да на них долг повесим, как и договаривались. А он-то организатор, не исполнитель, отдельно будет отвечать.
- До смерти? - тихо поинтересовался дед.
- Да зачем!? - от его слов я выпал из тех дум, которые меня обуревали, - Оно нам надо, Буревой? Если и впрямь таким уважением мужик пользуется, вон, даже выдавать его не хотят, знать, есть за что. Мы его накажем - будем в их глазах чуть хуже выглядеть. А тем более если убьём! Нам его не столько наказать надо, сколько изолировать от остальных. Уберём его - напрямую с людьми договариваться станем. Они там чем сейчас заняты?
- Лес вырубают до конца на том участке, который мы им обозначили.
Я удивлённо приподнял бровь:
- Сами!? Даже с учётом того,что мы их не кормили!?
- Ага. Старик тот людей отправил, они трудятся.
- Хм, на будущее работают, полезность свою показывают. Молодцы... А вояки чего?
- Сидят возле землянки. Святослава не видно, он внутри, - сказал дед.
- Ну тогда вроде всё по нашему сценарию развивается, ну, так, как мы задумали, - я радостно про себя потирал руки, - работать они под нашим началом стали, приказы исполняют, с рук кормятся. Власть нашу признали, вроде, и обиду за соглядатая приняли правильно. Право на такое нам дали. Значит, надо теперь убрать Святослава, и двигаться дальше...
- А судить его как да по какому закону станем? - резонно поинтересовался Буревой.
- А там посмотрим. Будем нашим "Трактатом" руководствоваться, не писанным его текстом, а смыслом. Ну и местными обычаями. Он к нам пришёл, как гостя, считай, приняли. А нам с того - сараи разваленные да порядки нарушенные. И шпионку направили! Есть у вас традиции гостеприимства? Есть? Ну вот ими и будем руководствоваться. Главное - убрать вояку из лагеря!
План изъятия главы беженцев подготовили сообща. Дед отправился делать камеру, в подвале водокачки, единственного каменного здания в Москве. Решётки там надо поставить, нары, Кукша опять в патруль, я - делать спецсредства. "Слезогонку" из гранат наших зажигательных сооружал. Там только заправка с огненной смеси поменяется на чесночную настойку. Шумовая будет также из гранаты, только со встроенным свистком, без жидкости. Трубки с полированным металлическим зеркальцем и светильником скипидарным, с добавлениями фосфора, вместо фонарика на винтовки нацепил, подготовил верёвки и кляпы, и расписал роли. Посвятили три часа тренировкам. В лучших традициях "кровавой гебни", изъятие Святослава назначили на предрассветные часы.
Хрусь, хрусь, хрусь... Под мягкими тряпками, которыми обернули подошвы, почти неслышно скрипел снег. На задержание отправилась опергруппа в составе меня, деда, Кукши, Юрки, Обеслава и Толика. Из засады нас прикрывала Веселина и Влас, на случай неожиданностей. Мы тихо передвигались по лагерю беженцев. Половина шестого утра не то время, в которое тут оживлённое движение. Главное - не наступить на чью-нибудь землянку или навес под снегом, мы старались придерживаться протоптанных тропинок. Запахи тут конечно стояли те ещё... Из чёрного проёма, входа в землянку, показались глаза, тускло блестевшие в свете луны. Я в маскхалате прижал палец ко рту. Глаза пропали. Опять тишина. Переждали, вдруг кто закричит, и продолжили движение.
К часовому, прикемарившему возле костра вояк, подошли со спины. От лёгкого ветерка скрипели деревья, он нас не услышал. Кукша, опытный охотник, неслышно выдвинулся вперёд - порядок работы на месте мы чётко оговорили. Холодная сталь ножа коснулась шеи часового. Тот встрепенулся, но пасынок уже зажал ему рот кляпом:
- Дёрнешься - здесь поляжешь. Спокойно, - часовой угомонился, Обеслав быстро накинул на руки и ноги подготовленные верёвки, стянул их и закрепил кляп во рту.
Мужик ещё чуть подёргался и затих, бегающими глазками наблюдая за нами. Мы построились возле входа в землянку Святослава. Буревой взялся за конструкцию, изображавшую дверь, Мы приготовили две шумовых гранаты и две "слезогонки", приготовились к сигналу. Обеслав тихо поджёг зажигалкой трубки-фонарики на винтовках, лучи света, созданные отполированной металлической полусферой, упёрлись в дверь. Я рассчитывал, что после чесночной настойки им и этот свет ярче летнего полуденного солнца покажется. Ну, понеслась...