• Перечитайте то, что вы написали, и подумайте, не подсказал ли вам слова и образы художник Исаак Левитан (1860—1900). Левитан очень любил русскую весну. Своему другу из-за границы он писал: «Воображаю, какая прелесть теперь у нас на Руси, реки разлились, оживает все... Нет лучше страны, чем Россия!» Всмотритесь еще раз в картину и напишите, что же любит Левитан в этом мартовском дне.
Вы заметили, как ярко светит солнце. Мир залит светом, и синие тени на снегу подчеркивают нежную золотистость этого света. Простор синего неба и яркость золотого света, не знающие границ, создают ощущение праздника весны, освобождения от скованности, оцепенения, мертвящего холода. Деревья у художника как будто радостно танцуют или летят к небу. И они не чувствуют своей наготы, не стыдятся, что они без листьев рядом с одетыми в зелень соснами. Весна в представлении Левитана — это мир без границ, и он ликует радостно, но без торжественных громов. Все просто, даже застенчиво в своей обыкновенности: и покосившееся от старости крыльцо, и лошадка с пустыми санями, и талая дорога. И сдержанность, застенчивость русской весны еще больше подчеркивает неодолимость радости, свободы, затаенной нежности этого ликования. Такой увидел весну художник Левитан.
• А теперь прочитайте стихотворение Бориса Пастернака (1890—1960) и напишите, чем интересна весна поэту.
МАРТ
Итак, что же весна для Пастернака?
Не правда ли, много странностей в этом стихотворении? Навоз назван живителем и виновником всего. Почему? Ну конечно, удобряет землю, живит. Но почему виновник? Может быть, без него бы не выросло ничего, он и «виноват» в этом возрождении жизни из земли? Никаких красивостей в этом стихотворении нет. Напротив, Пастернак говорит и о чахлом снеге, что он болен малокровьем, и о худосочъе сосулек. Вы, наверное, любите эти прозрачные ледяные нити, искрящиеся и звенящие при падении.
• Попробуйте дать сосулькам свои определения, не такие, как у Пастернака.
Сосульки.....................
Ручейки......................
Но для Пастернака дорого только то, что наполнено живительной и дерзкой силой. Весна у поэта — неистовая, почти бешеная работа, не утихающая ни на секунду, бушующая, как одуревший овраг, дни и ночи.
• А теперь напишите, почему Пастернак сравнивает весну с дюжей скотницей, нарисуйте словами, какой вы видите весну в этом стихотворении. Обратите внимание на то, что слово дюжий в толковом словаре В. И. Даля объясняется как «здоровый, плотный, сильный, крепкого сложения, крепкий, прочный».
Поэзия рождается из ощущения мира как целого, как единства, где все друг с другом связано. Тютчев, передавая одно из таких блаженных состояний поэта, сказал: Всё во мне, и я во всём. Поэзия соединяет явления, которые, казалось бы, находятся в разных пластах жизни.
А. Фет
A. Блок
B. Маяковский
Р. Севери «Орфей зачаровывает животных»
Поэзия протягивает руки к любым вещам и присоединяет их к настроению поэта, она соединяет человека с самим собой, со своей душой. Эти привилегии поэзии и эта непрочность ее обретений, ее реальная беззащитность перед миром мудро раскрыты в греческом мифе об Орфее.
Его мелодичный голос и чарующая игра на лире производили повсюду чудеса. Мы уже упоминали о том, что корабль «Арго» сам спустился на воду, очарованный игрой Орфея, но этого мало: деревья наклонялись, чтобы лучше слушать божественного музыканта; реки переставали течь; дикие звери, ставшие внезапно ручными, ложились у ног его. Нимфа Эвридика была его женой. Орфей ее очень любил, и, когда она, ужаленная змеей, умерла, поэт отправился в царство теней умолять Персефону вернуть ему ту, которая была ему так дорога. От звуков его лиры все препятствия исчезают сами собой. Тени умерших прекращают свои занятия, они забывают свои терзания, чтобы принять участие в его горе. Сисиф прекращает свой бесполезный труд. Тантал забывает свою жажду, данаиды оставляют в покое свою бочку, колесо несчастного Иксиона перестает вертеться. Фурии и те даже тронуты до слез горем Орфея. Плутон, покоренный звуками печальной лиры Орфея, соглашается возвратить ему Эвридику, но с тем только условием, что он не взглянет на нее до тех пор, пока не выйдет из царства теней. Но в ту минуту, когда они уже прошли через все препятствия, когда им оставалось сделать лишь один шаг, чтобы выбраться из подземного царства, Орфей забыл свою клятву и обернулся, чтобы посмотреть на Эвридику. Она протягивает ему руки, Орфей хочет ее обнять, но она вновь исчезает в мрачном жилище Плутона, едва успев проститься с ним навеки. Потеряв таким образом по собственной вине Эвридику, Орфей провел 7 дней на берегу Ахеронта в слезах и печали, отказываясь от всякой пищи; затем он удалился во Фракию, избегая людей и живя среди зверей, которых привлекали к нему его нежные, грустные песни. Вакханки открыли его убежище и старались заманить его к себе на свои веселые празднества, но Орфей, возненавидевший всех женщин, отверг с презрением их приглашение, и они, разгневанные его отказом, растерзали его на клочки.