Совсем другая музыка стиха — энергичная, радостная, почти ликующая! И эти восклицательные знаки с их порывами, и эти мягкие рифмы, повторяющие название дерева (извивы, красивы, переливы...), рифмы, которые в первой и третьей строфе повторяются, как влюбленное эхо, и заканчиваются эпитетом счастливый.
• Отчего это счастье?
Ива здесь не отделена от потока, а слита с ним. Чудные извивы на коре вокруг дупла как бы повторяются в золотых переливах воды. Здесь ощущается гармония: ива и поток вторят друг другу. Ива не сиротлива, а полна радости жизни: Ветви сочные дугою/ Перегнулись над водою,/ Как зеленый водопад. И листья, как живые, полны движения:
Да и поэт здесь не один. Рядом — его возлюбленная. Конечно, и слияние ивы с потоком подсказывает влюбленным их соединение. И здесь, как у Тютчева, мы видим слово дрожь. Но дрожат не листы сиротливой ивы, а струи потока. Дрожат влюбленные, открывшие радость близости друг к другу. Смягчился горделивый взор, поэт счастлив. Здесь дрожь не боли, а нетерпеливой радости.
Ответьте на все вопросы устно, а на один, по выбору, письменно:
• Какое из стихотворений ближе вам и почему?
• Как выглядит ива в стихотворении Тютчева и в стихотворении Фета? Нарисуйте иллюстрацию к каждому стихотворению.
• Важно ли, что в стихотворении Тютчева поэт один, а рядом с Фетом — его возлюбленная?
• Каким содержанием наполняется слово дрожать в одном и другом стихотворении?
• Отчего возникает горечь в стихотворении Тютчева и радость в стихотворении Фета?
И. Левитан «Дуб»
Итак, одно и то же дерево может быть увидено совершенно несходно разными поэтами. В искусстве все зависит не только от выбранного художником предмета, но и от настроенности души художника, чьими глазами увиден предмет.
Да и само дерево может меняться. Вот как описывает Тургенев преображения березы в разные времена года.
«Я сидел в березовой роще осенью, около половины сентября. С самого утра перепадал мелкий дождик, сменяемый по временам теплым солнечным сиянием; была непостоянная погода.
П. Синьяк «Сосна»
Небо то все заволакивалось рыхлыми белыми облаками, то вдруг местами расчищалось на мгновенье, и тогда из-за раздвинутых туч показывалась лазурь, ясная и ласковая, как прекрасный глаз. Я сидел и глядел кругом, и слушал. Листья чуть шумели над моей головой; по одному их шуму можно было узнать, какое тогда стояло время года. То был не веселый, смеющийся трепет весны, не мягкое шушуканье, не долгий говор лета, не робкое и холодное лепетанье поздней осени, а едва слышная, дремотная болтовня. Слабый ветер чуть-чуть тянул по верхушкам. Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно изменялась, смотря по тому, светило ли солнце или закрывалось облаком; она то озарялась вся, словно вдруг в ней все улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берез внезапно принимали нежный отблеск белого шелка, лежавшие на земле мелкие листья вдруг пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами; то вдруг опять
Н. Гончарова «Рябина»
все кругом слегка синело: яркие краски мгновенно гасли, березы стояли все белые, без блеску, белые, как только что выпавший снег, до которого еще не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца; и украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь. Листва на березах была еще почти вся зелена, хотя заметно побледнела; лишь кое-где стояла одна, молоденькая, вся красная или вся золотая, и надобно было видеть, как она ярко вспыхивала на солнце, когда его лучи внезапно пробивались, скользя и пестрея, сквозь частую сетку тонких веток, только что омытых сверкающим дождем. Ни одной птицы не было слышно: все приютились и замолкли; лишь изредка звенел стальным колокольчиком насмешливый голосок синицы». Наверное, вы почувствовали, что у каждого дерева свой облик, своя жизнь.