К сожалению, подобная учеба и труд не давались мне даром, а уставшее тело не желало заживать, мои руки кровоточили, мои раны так и норовили раскрыться. По настоянию Миланы и Каина, я пила всевозможные тоники из трав, лечебные эликсиры, использовала заживляющие мази, но эффект их был не так заметен, как раньше. В конце концов, мой отчим списал это состояние на то, что моя сила и мои способности приходят в норму, и тело принимает конечный вид, который оно будет иметь ближайшие пары сотен лет. Обучение продолжилось, но теперь в это вмешался Каин. Он спросил с меня все полученные знания, весь полученный опыт и манеры, раз за разом я поднимала из памяти заметные события мира, основные заклинания и законы стран, а после заставляла себя садиться за алхимию, вытаскивая последние крохи рассудка для экспериментов. Ган, видя мою постоянную усталость и стараясь помочь, умолял дядю ослабить хватку и дать мне время отдохнуть, но видимо у некроманта был свой план, в котором моя подготовка должна была пройти в кратчайшие сроки.
К тому моменту, как с меня сняли последние бинты, я чувствительно растеряла свою физическую подготовку. Постоянно сидение над книгами не помогло мне ни в гибкости, ни в силе, а потому на тренировке Каина он не раз и не два втаптывал меня в грязь. Сжимая зубы и еле сдерживая крик, я поднималась вновь и вновь, чтобы получить удар в солнечное сплетение или по затылку. Его голос гремел надо мной словно приговор для смертника, напоминая сколь мало я из себя представляю и сколь много в меня вложили мои учителя.
— Если ты думаешь, что боги были несправедливы, допустив твое попадание сюда, то докажи им это! Встань и борись за себя, иначе твою судьбу решит кто-то другой, и он не будет столь же милосерден, как я сейчас.
Сквозь слезы, пелену боли и злость я вновь чувствовала свою ненависть к этому человеку, к богам, презиравшим меня, и к своей слабости, к целому миру, где всё было чуждым, странным и непонятным для меня. Эта ненависть, этот вечный костер в моей душе был сильнее меня, он заставлял идти вперед до конца, раз за разом напоминая о том, что я действительно должна сделать. В этом Каин был неумолимо прав, я обязана сделать так, чтобы никто не смог решать за меня, навредить мне и помешать.
Видя мое упрямство, мое упорство и волю, некромант улыбался, иногда даже смягчаясь при боях и подсказывая, что именно стоит сделать лучше или останавливая удар, не причиняя еще больше боли. В такие моменты он мог помочь мне дойти до комнаты, или вовсе принести туда на руках, чтобы Милана или Гани позаботились обо мне.
Ганим в свою очередь всё чаще забирал меня к себе, помогая с ранами, синяками и прочим. Он всё чаще оставался со мной на ночь, присматривая за тем, чтобы я не замыкалась в себе и была под присмотром. Вскоре после начала моих тренировок, он сам напросился на обучение к дяде. Каин сначала был против, но надолго его упрямства не хватило, поэтому вскоре мы оба возвращались с заднего двора особняка изнуренные и уставшие, еле влезая восстановительные ванны.
В редкие дни, когда глава семьи уезжал из поместья, я с братом целый день лежала на кровати в нашей уже общей спальне и читала книги из личной библиотеки Каина. Слуги с утра приносили нам конфеты, печенья и чай, чтобы нам не пришлось спускаться вниз за закуской, вылезая из уютных пижам. В общей спальне (мы выбирали новую комнату вместе), стояла одна огромная кровать, камин с парой кресел, шкафы с одеждой и учебниками, письменный стол с кучей бумаг и цветов, и, конечно, был небольшой балкон. Окна выходили в внутренний двор, и несмотря на всё более холодные ночи, я всегда могла укутаться в плед и посидеть в старом плетеном кресле, встречая рассвет над верхушками елей. Вечером же мы перемещались к камину, болтая о глупостях и рассказывая истории из жизни.
Я видела, что Гани становился сильнее, слегка возмужал, но всё еще оставался милым и легким в общении. Сама же я вернула физическую форму с лихвой, всё лучше обращалась с оружием и магией, хоть мне и не давалось это легко. Тренировки всё меньше напоминали пытку, я отражала атаки Каина и смело шла с ним бой, чувствуя, как медленно, но верно я привыкаю двигаться, бить и уворачиваться так быстро, чтобы его удары проходили по касательной и не оставляли синяков. Преодолевая эту грань, мои чувства все меньше стали управлять мной, и все меньше я прибегала к своей ненависти, только когда мне действительно нужна была сила и помощь. Таким образом, я находила гармонию в своем состоянии, и Ньярл это всецело поддерживал, кажется, я начала понимать его, кажется, я перестала бесцельно пылать в агонии, я стала собой, расчетливей, умнее и более изворотливой. У меня появились силы оттачивать себя и свое мастерство словно клинок, чувствуя возможность расти дальше.
Дополнительная глава. Чужой выбор
Рёв сотен чудовищ и грохот портала, стены особняка сотрясаются от пульсирующей в подвалах магии. Каин, только попав в дом, бросается к нижним этажам, его сердце уже предчувствует угрозу, сжавшись в грудной клетке. Возможно ли, что племянник выжил? Что он скажет Аван? Сможет ли он сам жить, если увидит в ее глазах ненависть?
Добравшись до главной лаборатории в течении нескольких секунд, он распахнул двери и сделал шаг вперед, воссоединившись с агонией внутри комнаты. Темный портал зиял в стене, вой мертворожденных созданий и склизкие, будто испачканные в чернилах щупальца, тянулись из дыры. Воздух пропитан смертью, болью и тошнотворным ароматом разложения, будто тысячи мертвых тел лежали под палящим солнцем. Всё живое было ненавистно этому месту, любое тепло воспринималось словно страшнейшая пытка, и даже краски нашего мира стерлись, поблекли, сменившись черно-белым полотном бессильной реальности.
Шокированный такой картиной некромант не сразу заметил две лежащие на полу фигуры — в одной из них он узнал своего племянника и, судя по ощущениям, он пока еще был жив, а вторая, словно потерянная тряпичная кукла, лежала в луже потусторонней смоли и крови, ее сердце замедляло ход, и смерть, казалось, уже протянула свои ласковые руки к еще не сдавшейся плоти. Кажется, именно остатки ее сил не давали тварям выйти из-за завесы.
— Exire ex hic!
Резкий выброс магии вытянул силы из Каина. Как много у него останется после этого вечера? Как много дурной мальчишка потратил зря, пытаясь создать этот портал? Сгорая, сила вскипела в жилах, будто болезненно прощаясь, судорога прошла по телу, заставляя упасть на колени, хватая ртом воздух. Нужно еще, нужно больше. Сочащаяся черным соком рана, нанесенная миру, стала заметно меньше, но еще не ушла, еще не полностью. Некромант оперся рукой, собирая оставшиеся крохи магии.
— Боги, лишь бы хватило…
Его ладонь внезапно запульсировала, чувствуя отголоски тьмы. Кровь, та девушка с растерзанным горлом, лежала перед ним, и именно ее силы он почувствовал. Надежда загорелась словно робкая свеча, она тоже была магом, она может помочь.
Сев рядом, мужчина прикоснулся к ее раскрытой шее, опустил руку ниже к месту, где видна была кость ключицы. Достаточно, должно хватить.
— Dii, dico vobis, audite me!
Хрупкое девичье тело дернулось под моей рукой, она чувствовала боль от магии даже сейчас, ее сердце забилось чаще, будто пытаясь разбудить хозяйку. Портал подернулся пеленой и затянулся, унося за собой гнев его темных обитателей.
Намного позже, удостоверившись, что его племянник выжил, мужчина помог перенести незнакомку в лабораторию Миланы, чтобы она и еще пара служанок попытались вытащить девушку с того света. Сам он по локоть в крови, испачканный черной слизью, сидел у камина в кабинете и тихо молился, впервые с тех пор как разрушили Храм. Боги услышали его, они дали провести ритуал, если можно было назвать это так. Очень немногим получалось использовать чужую силу крови и еще меньше жертв при этом выживало.
Огонь плясал в очаге, лишь изредка щелкая, разбавляя общее спокойствие, яркий лунный свет лился из окон, очерчивая сгорбленную фигуру мужчины, что потратил всю свою жизнь на месть и впервые чего-то действительно испугался.