Еще через несколько дней Ганимед смог проснуться.
Каин пришел к нему и увидел, как мальчишка сидел на кровати, вцепившись в свои волосы. Он был шокирован и столь сильно расстроен, что даже не заметил присутствия родственника. Еле слышимые всхлипы раздавались в комнате, тело вздрагивало от сдерживаемой им боли, душа словно рвалась на тысячу частей. Маг знал наверняка, Гани винит себя и наказывает сильнее, чем кто-либо еще, он вырос с ненавидящим отцом и братом, потому знает, что они могли бы сказать ему сейчас.
Некромант не умел утешать, не умел сочувствовать, его любовь всегда выражалась иначе. Он был предан, жертвенен и внимателен к близким, он не мог залечить чужие душевные раны, но он мог убить тех, кто посмел их нанести.
— Ганим.
Теплая рука мага легла на голову мальчишки, он потрепал черные локоны.
— Ты выжил, это главное, если бы я не смог тебя спасти, мне пришлось бы тоже умереть там, ибо это милосерднее, чем ненависть сестры. Я потратил много сил, чтобы тебе помочь.
— Я не хотел…
— Я знаю, потому надеюсь, ты извлек урок и больше не станешь экспериментировать. Я запрещаю тебе пользоваться моими записями и лабораториями.
Полные слёз глаза взглянули на наставника, Гани опустил руки и робко протянул их Каину, будто он мог укусить их. Мужчина замешкался, но всё же решился неловко развернуться, чтобы племянник смог обнять его. Это напомнило Каину, как он пробирался тайком к Аван, чтобы стеречь ее от ночных кошмаров и молча гладить по голове, когда сестра тихо выла от боли или усталости. Никто кроме него не знает, как сложно ей давалось обучение, даже Ньярл навряд ли понимал какую ношу, он возложил на двух подростков в день, когда они доказали свою силу на первом испытании.
Еще спустя неделю Милана постучалась в двери кабинета Каина. Она выглядела встревоженной, теребя край фартука в руках, в такие моменты она напоминала юную адепту на экзамене.
— Что-то случилось?
— Господин, новенькая идёт на поправку, я обследую ее время от времени и сейчас, когда ее состояние стало стабильным, я кое-что заметила.
— И что же? Не тяни кота за хвост, меня раздражают долгие лирические отступления.
— Господин, эта девушка беременна. Плоду месяца три, может больше, сложно определить, но с ним всё в порядке. Даже удивительно, как при таком переходе он смог выжить, наверно, это очень сильный ребенок и будет такой же сильный маг.
Каин откинулся в кресле, задумавшись. Вот это сюрприз приготовила ему незнакомка, сложно представить, удивило ли его что-либо сильнее, чем сейчас.
— Ясно, но я думаю ты справишься с этой проблемой. Еще один жилец в особняке ни к чему.
Он вернулся к своим бумагам на столе, не заметив, как сильно побледнело лицо его главной горничной.
— Господин, но это же чудо, он выжил в такой жуткой ситуации, мы можем хотя бы дождаться рождения и отдать его в Ултар, там найдется семья, чтобы принять дитя.
— Я не готов терпеть в поместье беременную иномирянку, к тому же у меня нет времени на ее истерики, на нее совсем другие планы.
Этот разговор становился всё более раздражающим, Каин встал из-за стола и прошел к Милане.
— Каин, прошу тебя, какие бы планы у тебя не были, она не простит тебе этого, ни одна женщина такого не простит. — она опустила глаза в пол, заламывая руки.
Разочарование и злость захлестнули чувства мужчины, его бесило это нытье и зацикленность горничной на детях, они не раз говорили об этом, но он всё еще не понимал, почему женщины придают так много значения нарождённому плоду. Подняв лицо девушки за подбородок, он взглянул в испуганные, влажные глаза и наклонившись ближе прошептал:
— Я получил в свои руки идеальное оружие, и если ты решила, что, раздвинув ноги, можешь здесь что-то решать, то я отправлю тебя к Аван по частям как лучшее угощение для ее демона.
Милана вздрогнула, слёзы побежали по ее щекам, но она покорно кивнула, пробормотав извинения уже в след удаляющемуся господину. Еще никогда она так сильно не жалела о привязанности к этому мужчине, еще никогда ей не было так больно за кого-то другого.
Тёмные сказки
На полном ходу мы пролетели через небольшое поле, после чего дорога ушла вниз к берегу, открыв перед взором деревеньку и небольшой порт. Деревья расступались, больше не пытаясь достать нас своими крючковатыми пальцами, кустарники возле дороги не походили на ершистых монстров, а вой лесной твари замолк.
Мы быстро подъехали к деревне, встав у ворот из цельных стволов деревьев, их заточенные носы хищно уставились в небо, будто угрожая ему. Я подъехал к ставням и постарался погромче постучать, но звук всё равно вышел жалкий, тихий, будто скребся ночной тать.
— Люди добрые, помогите брата схоронить от царя лесного! Мочи нет до города ехать, украсть мальчишку грозится!
Из-за стены мелькнула чья-то шапка, послышался пересуд голосов, и через минуту врата открылись, явив нам двух крепких мужчин в тулупах и старуху с фонарем в руке.
— Кто это тут впотьмах воет? Неужто путник какой пожаловал?
Голос женщины был мягким и низким, она растягивала гласные словно нараспев. Ее наряд, скроенный из разных тканей, был опрятным, но довольно мрачным — выглядело всё так, будто она надела несколько балахонов и край каждого, чуть истрепанного временем, торчал один из-под другого. Спешившись, но оставив Леброна в седле, я, не пересекая черту деревни, встал и низко поклонился.
— Доброй ночи, госпожа. Меня зовут Диана, а на лошади мой младший брат Агрей. Наш путь лежит на материк, где нас ждут родственники, но мы потерялись и попали в беду. Прошу, позвольте нам заночевать у вас, подойдет любой уголок, хоть в конюшне. Клянусь, что не затеваю зла против вас и всей вашей деревни, а обращаюсь только по крайней нужде.
— Хм, значит быть, Агрей и * Диана. * Угу. А с каких это пор охотники из лесу бегут?
Я вздрогнул, и выпрямился. Старуха расплылась в улыбке, ее морщинистое лицо, словно кора дерева, было достаточно добродушным, но взгляд темных глаз цепкий и серьезный, оценивающий. Мой взор упал на ее руку — то, что я принял за фонарь, на деле было длинным посохом с человеческим черепом на навершии, из глазниц и рта на нас лился потусторонний свет.
— П-простите, госпожа, не признал…
Проклиная себя на чем свет стоит, я хотел уже отпрыгнуть от ворот, утянув повод лошади и рассчитывая, хватит ли мне сил, сбежать из логова ведьмы до того, как она пошлет за нами какую-нибудь пакость, но мои размышления оборвал ее тихий сухой смех.
— Уж тебе ли опасаться меня, посланник божий. Я ведь тоже богу служу, хоть и темному. А зайчика * твоего мы не обидим, если хорошо вести себя будешь. — старуха протянула свою худую ладонь, ожидая моего решения.
Взвесив в голове все за и против, я всё же протянул руку в ответ и пожал ее.
— Благодарю, госпожа ведьма.
— Зови меня просто Яга. — она отпустила руку и повернулась к деревне. — И чары свои оставь за чертой, а не то дурно станется.
Поспешив развеять иллюзии, я стянул Леброна с седла и вошел в деревню, придерживая усталую лошадь. Мы последовали за ведьмой, стараясь не отставать, мальчишка, испуганно озираясь, жался ко мне, чуть вздрогнув от шума запирающихся ворот.
— Кто это такая, Ньярл? — тихо прошептал принц, цепляясь за мою руку как за последнюю соломинку.
— Темная ведьма, таких еще называют дикими. Они берут в слуги демонов и бесенят, чтобы получить их магию, так как своей обделены. Хотя бывают и исключения.
Ведьма усмехнулась, махнула рукой в конец улицы.
— Пра-авильно мальчик говоришь, исключение. Я магией темной владею немного и слугу получила в наследство от матери, он как раз дома ждет, познакомиться успеете.
Я покорно кивнул и поддержал уставшего Леброна. Вокруг, на сколько хватало глаз, стояли простые деревянные дома с наличниками и ставнями на окнах. Кое-где во дворах лаяли псы, разбуженные незваными гостями, за простыми калитками виднелись остовы яблонь и смородины, занесенные снегом, в воздухе витал терпкий запах дыма из печных труб и соленый аромат моря.