Между серпами ее бровей — глубокая тень усталости.
Гм, никого нет… Что ж, очевидно, так, но мне-то что…
— Я вас слушаю.
Колонна транспортеров приближалась. На крыше головного сверкнул красный свет. В уши ударил пронзительный вой сирены. Я схватил Амнэ за плечи, и мы отступили на обочину дороги. Красный свет ослепил нас. Транспортеры, тяжелые и огромные, как горы, медленно въезжали в ворота космопорта. Амнэ тихонько высвободилась. Мои ладони вспомнили мягкую упругость и тепло ее тела. Перед глазами запрыгали белые цифры номера транспортера, замыкавшего колонну.
— Вы хотели поговорить, — напомнил я ей.
Скорее бы покончить с этим, не то мое сердце станет совсем беспомощным, жалким обрывком ткани.
— Рю, он в самом деле погиб от несчастного случая? Никак не могу в это поверить.
Последние слова я едва расслышал. Ну, вот, начинается, подумал я и даже языком прищелкнул от досады.
— Я вас понимаю. В это трудно поверить. Близким всегда кажется, что человек не может умереть. Что он жив. Где-нибудь на другой планете.
Амнэ едва заметно покачала головой. Краешки ее губ были скорбно опущены.
— Да, да, все это мне уже говорили. Многие говорили. Но у меня другое. Конечно, я понимаю, семьи погибших всегда так думают. Но все это не то, не то… Я не об этом хотела сказать… Рю, но ведь так не бывает. Не бывает, чтобы в космосе погиб только один человек. Один из целой экспедиции. Ведь, если катастрофа, гибнут все. А уж если возвращаются, то все возвращаются. Сейчас все вернулись, все, кроме него. Как же могло случиться, что погиб он один? Вот этого я не понимаю.
Я не знал, что ей сказать. Глупый вопрос. Я-то откуда знаю.
— Видите ли… ну, просто так принято считать. Что если гибнет, то вся экспедиция. А на самом деле разве можно предвидеть случайности? Сколько угодно бывает, что несчастье подстерегает одного из тысячи, хоть они и отправились все вместе.
— И об этом мне говорили. Но ведь в экспедиции-то было всего девять человек. И каждый страховал и контролировал другого. Как же он оказался вне контроля?
— Но…
— А если он один попал в какую-то аварию, тогда все остальные, не сумевшие помочь, виноваты. Они все равно что убийцы!
В певучем голосе Амнэ звучала такая ненависть, что просто невыносимо было на нее смотреть. Ненависть женщины, у которой отняли мужа. Я просто видел, как эта ненависть стала самостоятельным существом и иссиня-черной тенью поднялась над хрупким телом Амнэ, над нежной зеленью газона.
— Вы так считаете? Ну и что же?
Я неуклюже пытался сопротивляться тому, что излучала Амнэ. Я не был уверен, что долго смогу делать это.
— Рю, я хочу, чтобы вы установили причины его смерти, — очень спокойно сказала она.
Мне показалось, что протекли тысячи лет, пока ее слова дошли до моего сознания.
— Я? Установить причины?..
— Да! — Она упрямо, как девочка, кивнула.
Амнэ была очень далеко от меня, где-то совсем в другом мире.
Сейчас она выбрала меня. Почему бы и нет? Я был жив и был здесь, и я должен был установить причины его смерти. Она не подумала, что я — то уже давно умер. Кто же из нас более везучий, он или я?
— Я должна знать, как он умер. Я всегда считала, что его смерть будет и моей смертью. Наверно, в этом есть что-то ребяческое. Но я и сейчас так думаю.
Ну, это уж меня совершенно не касалось. Значит, ей еще мало. Оказывается, она отвела мне место в своих планах.
Наверно, у меня было страшное лицо.
— Нехорошо, что я прошу об этом тебя, да? Так уж получилось. Прости.
Амнэ подняла голову и вдруг улыбнулась. Той самой улыбкой, которая была одним из самых мучительных моих воспоминаний. Потом Амнэ отошла от меня. Отошла удивительно тихо и смиренно.
— Подожди! Я же не отказываюсь. Я только думаю, как это сделать. Это будет очень трудно.
Я сказал не думая. Но, наверно, если бы и обдумал свой ответ заранее, сказал бы то же самое.
— Спасибо. Ты согласен. Я рада.
Больше не могло быть никаких разговоров между нами.
Мои глаза сфотографировали темно-коричневую юбку и бледно-кремовую блузку. Фигура Амнэ удалялась. Она двигалась в сторону главного диспетчерского пункта. Вдова пошла за вещами, оставшимися после умершего. Теперь она будет обнимать вещи, а не тело Машу. Это я подумал без всякого злорадства. Сейчас я был полон сочувствия.
Я почти побежал от ворот. Поражение. Полное поражение.
Около трех месяцев я был занят по горло и почти забыл о просьбе Амнэ. Мы разрабатывали новый проект спутников. Несколько флотилий под моей командой непрерывно курсировали между спутниками и Марсом. Наши корабли были устаревшей конструкции и по эксплуатационным качествам никуда не годились. Зато — полная надежность и безопасность. Я выполнял свои скучнейшие обязанности с точностью хорошо отрегулированного механизма. Флотилия тяжелых межпланетных извозчиков, битком набитых оборудованием, бочками с сырьем, продуктами питания, аквадистилляторами и прочей ерундой, с примерным упрямством тащилась по первозданной звездной пустыне. В этом мире не допускалось никаких движений человеческой души. Для души там просто не было места. Тихие и холодные, пронизанные бесконечным покоем дни.