Но конечно, главный вопрос, который поднимается при каждом пересмотре военной истории, – это цифры потерь. При Сталине называли семь миллионов, при Хрущеве – двадцать, при Брежневе – двадцать пять, при Горбачеве – двадцать семь. В современном «Вестнике президентского архива» написано двадцать пять – тридцать два миллиона.
Семь миллионов погибших появились при Сталине не потому, что вождь народов был плохо информирован. Ему было важно максимально занизить наши потери и завысить потери немцев, чтобы показать свою эффективность. Хотя сейчас точно известно, что Сталин получал подробнейшую информацию о потерях по каждому фронту, причем отдельно по каждой армии. Конечно, немецкие потери были не так ясны, хотя их тоже старательно вычисляли, используя различные ресурсы, в том числе нацистскую прессу. И сейчас при анализе документов сталинского времени виден страх Сталина и его ближайшего окружения, что людских резервов может не хватить. Сохранились адресованные ему записки: «У нас осталось столько-то, столько-то. Максимум можем дать еще три с половиной миллиона, четыре с половиной миллиона… Ну, если совсем сожмемся, вот еще есть пять миллионов». И по документам видно, как к Сталину приходит осознание того, что война может сожрать людские ресурсы полностью. Со стороны кажется, что он никогда не думал об этом, бросая людей в бой. Да, иногда и не думал. Но страх, что людей попросту может не хватить и взять их будет неоткуда, заметен в рассекреченных документах. Еще и поэтому Сталин боялся назвать точные потери.
Двадцать миллионов, которые привел Хрущев, первый раз опровергая официальные сталинские цифры, были тоже взяты не с потолка. Разумеется, он был знаком с документами и знал, как сильно Сталин преуменьшал потери. Но данные о погибших были настолько чудовищны, что их не хотели рассекречивать в то время. Поэтому поступили просто – сравнили данные переписи населения 1939 и 1959 годов. Демографы посчитали разницу и выявили приблизительную цифру.
Большая проблема заключается именно в том, что нет единой методики подсчета потерь. Поэтому приводимые данные до такой степени и разнятся – никогда не известно, что именно учитывал автор, откуда брал цифры и как с ними работал.
Цифры потерь в основном основаны или на экстраполяции известных данных переписи, которая была в 1939 и 1959 годах, или на документах, которые вовсе нельзя анализировать академически. И пока не будут рассекречены все документы времен войны, хранящиеся в архивах, сосчитать потери будет невозможно. Военные оперируют материалами, которые не могут проверить обычные люди. В архиве Генштаба есть подробные сводки потерь по армиям, по фронтам, которые посылались Сталину. Известно, что Волкогонов, когда был начальником Института военной истории, скопировал некоторые из этих данных, потом отдал их в Америку, в Библиотеку Конгресса США, и они там хранятся в открытом доступе. Любой может пойти посмотреть. А в России эти сводки до сих пор так и не рассекречены.
Трофейные немецкие документы, хранящиеся в специальном особом архиве, вообще никогда не изучались советскими историками. Архив был открыт только после распада Советского Союза и принес колоссальные данные науке.
Иногда при подсчетах вообще не берут во внимание народное ополчение, в котором люди погибали десятками тысяч, исчезали целыми дивизиями. Да и как их считать? Это не списочный состав в армии: люди, составлявшие народное ополчение, не проходили через военкоматы. А в первые месяцы войны, когда была вообще полная неразбериха, ополченцами попросту затыкали дыры. Иногда целые дивизии немцы выбивали буквально в течение месяца, никого в живых не оставалось. Как считать эти потери?
Не так давно выяснилось, что, оказывается, были целые операции, в которых потери не учитывались, например, известная операция «Марс». В этой операции погибло полмиллиона человек, и никогда ранее они не учитывались при подсчетах.
Кроме того, некоторые архивы военкоматов погибли. В первые месяцы войны творилось полное безобразие, никакого учета не было.
Еще одна проблема: при подсчетах человек мог числиться в советских архивах «потерей», а на самом деле попасть в плен и служить в немецкой армии. Причем бывали даже уникальные случаи, когда человек два раза послужил – в Советской армии, потом в немецкой, а потом его мобилизовали опять в Советскую. И это тоже влияет на статистику.
Большие проблемы существуют и с подсчетом потерь среди гражданского населения. После того как советские войска входили в освобожденные области, всех людей сразу переписывали. И эти данные тоже есть в закрытых архивах. Неизвестно точно, сколько людей там было до оккупации, но примерно подсчитать все же можно, особенно когда будут рассекречены данные по призывам и эвакуации военных заводов. Есть немецкие данные по количеству людей, оставшихся на оккупированных ими территориях. Но и там есть сложность – не всегда понятно, как они считали, например, цифры по Польше, поскольку границы стран до войны, во время нее и после – сильно отличались.