Внезапно сквозь шум в ушах прорывается звук милицейского свистка, тут же перестали сыпаться удары, сменившись скрипом снега под сапогами затухающий скрип снега.
— Атас! Менты! — орёт Блажник приятелям, — Эту падлу потом добьём, сваливать надо.
Тишину зимней ночи действительно разрывает тревожная трель милицейского свистка. Парни подхватывают своего вожака, которому я действительно здорово расквасил рыло, и поспешно покидают «поле боя», скрываясь за гаражами.
— Борь, ты как? — Ленка подбегает и начинает нервно хихикать. — Как ты Шныря приложил! Просто будь здоров не кашляй!
— Лен, ты всё-таки зря домой не убежала, — если ещё раз так случится, беги не оглядываясь, я уж как-нибудь сам без твоей помощи справлюсь. Если бы не милиция…
— Да, нет никакой милиции, дурачок! — Ленка весело смеётся, — это Толик у нас всё время с собой милицейский свисток носит. Отлично помогает от всякой сволочи, особенно если в темноте и издалека.
И в самом деле, метрах в десяти от нас виднеется долговязая фигура Ленкиного братца. Он тащит в руках объёмистую сумку с аппаратурой. На моё счастье Толик не стал сегодня собирать весь комплект. Ему не терпелось быстрее поехать к своей девушке.
Мы поднялись в их квартиру. Ленка сразу рванула на кухню. Толик подошёл ко мне, взял аккуратно за борта куртки и медленно, но весомо предупредил:
— Чтобы я от Ленки о тебе ни одного плохого слова не слышал. Обидишь, — пожалеешь! Имей в виду. Смотри, ты мужик уже взрослый, а она ещё пигалица, хоть и строит чёрт знает что, поэтому на тебе ответственность. И если что… — он многообещающе покачал у меня перед носом увесистым кулаком с синими буквами «ВДВ» на фирменном куполе парашюта, — в общем, ты понял.
— Толик, а не много ли ты на себя берёшь? — я стараюсь не уронить достоинства, — за то, что с гопотой помог, огромное тебе спасибо, а в остальном я без тебя как-нибудь разберусь? Хорошо? Обещаю, что ничего с твоей сестрёнкой плохого не случится, так что можешь развлекаться хоть до опупенья. — Ссадины на лице начинают ныть, и мне хочется сорвать на ком-то досаду, но я сдержан и стараюсь соблюдать спокойствие.
— Лен, — кричу я на кухню, — ты мне морду йодом раскрасишь?
— Там придётся не только йодом, там и промыть надо, уж ты поверь, у нас же мама медсестра в травме. Я сейчас, только чайник поставлю, и тобой займусь. Толик, ты чай с нами будешь?
— Нет, меня уже нет, я убежал, буду завтра, ты тут смотри, веди себя прилично, не хулигань, а то я твоему кавалеру мурло начищу. — Голос Толика доносится к нам уже с лестницы.
— Иди сюда, горе ты моё, — ласково ворчит Лена и тянет меня в ванную. — Раздевайся, сейчас будем проводить первичные медпроцедуры.
— Совсем? — ехидно спрашиваю я.
— Что, совсем? — девочка сразу не въезжает в шутку юмора.
— Совсем раздеваться?
— Дурак. Куртку снимай, чтобы не залить, сейчас начну обрабатывать. У тебя как голова? Не кружится?
— Сейчас вроде бы нет, а когда козёл этот мне сапогом по переносице врезал, было что-то такое, — при воспоминании, меня начинает немного мутить.
— Тогда пойду льда из холодильника наковыряю и перекись найду.
Ленка и в самом деле оказывается умелой сестрой милосердия, крови не боится, всё делает уверенно. Промыла ссадины, приложила к носу пакет со льдом, даже таблетку хлористого кальция заставила проглотить.
— И довго мнэ так эшшо сидэт? — прижимая лёд к переносице, спрашиваю я гнусаво из-за ватных пробок в ноздрях.
— Пока кровь из носа не перестанет идти, посидишь, не облезешь. Лучше при этом молчать, чтобы кровь лучше сворачивалась.
— А целоваться?
— Тебе нельзя, вот если только тебя. — Девушка наклонила набок милую головку, как бы примериваясь.
— Зачем же дело стало? Давай целуй быстрее — я делаю распухшие губы трубочкой и вытягиваю вперёд.
Ленка-язва со смехом проводит по ним своим тоненьким пальчиком, от чего губы издают смешной шлёпающий звук.
Да, что ж это такое? Чуть девчонка поближе со мной поближе сойдётся, так сразу начинает подкалывать. Даже эта пигалица совсем, а туда же…
Эротического приключения у нас не вышло, но я думаю не сегодня, так завтра выйдёт. Поцеловать она меня всё-таки попробовала. Правда, так как мои губы были разбиты в кровь, мне поцелуи удовольствия не доставляли. Договорились, что я ей позвоню, как первый экзамен сдам.
ГЛАВА 7. РЕИНКАРНАЦИЯ