В переполненной книге отзывов отделения ни одной записи, где вместе с лечащими врачами, сестрами, санитарками не выражалась бы глубокая признательность заведующей отделением Валентине Александровне Барщевской. Больные каким-то неведомым образом всегда узнают, что она очень любит, и, начиная с марта, на столе ее постоянно стоят мимозы, которых сменяют другие, не менее прекрасные цветы.
Сосед больше проблем с питанием не имел, но при встрече со мной заведующая отделением каждый раз улыбалась и при осмотре, как мне казалось, беседовала по-особому.
Тоже опыт
На летние каникулы уходил второкурсником, с хорошими с результатами, за исключением языков. Здесь больше, чем «удовлетворительно», не светило.
Решил летом поработать, чтобы приодеться. Двинулся проторенным путем, то есть прямиком в «Белый корпус», где размешалось все общественное руководство комбината, и партия, и комсомол, и профсоюз. Последний-то и требовался. В фабкоме попросился на работу вожатым в городской пионерский лагерь. Показал зачетку, взяли сразу.
Жалованье положили восемьдесят рублей, плюс двухразовое питание: завтрак и обед. А если хорошо буду работать, премию обещали. В отряд вожатых включился с энтузиазмом, тем более, что вся лагерно-пионерская стихия хорошо знакома.
Питались мы в столовой старой фабрики, ребят следовало провести из главных ворот Рабочего сада мимо корпусов к проходной, а там налево и по широкой лестнице наверх, где уже накрыты столы. И дело не в соблюдении правил дорожного движения. Какая там дорога! Дело в том, что ребята все местные, в большинстве – корпусные. Они ныряли в свои каморки то по делу, то по нужде, то просто покурить в коридоре с корешами. А у меня задача – усадить за столы все сто процентов числящихся. Не просто, но справлялся.
Отдых – дело второе. У нас имелась спортивная площадка с министадионом, большой павильон (по вечерам читальный зал), танцплощадка, открытый летний театр со скамейками, врытыми в землю, поднятой над землей сценой. Так что концерты готовили, спектакли ставили, танцы устраивали. Иной день так разгуляются мои пионеры, что домой не выпроводишь.
Там же чуть девственности не лишился. Однажды после завтрака, зарядив отряд на спортивную игру, сам взялся за кий в бильярдной. Спустя час-полтора заходит баянист Сергей:
– Никола, бабу хочешь?
– В каком смысле?
– Сейчас только Лизавету малёхо приласкал. Она там, за спортплощадкой. Еще хочет.
А там, между спортплощадкой и забором, ограничивающим Рабочий сад, широкая полоса, поросшая высоченной, с человеческий рост, травой. Для незатейливой любви самое подходящее место. Сказать, что я не хотел, нельзя. Но… Лизавета, которая вела у девчонок что-то вроде домоводства, была мне глубоко несимпатична. Сама она – странная и гремучая смесь. Идешь следом – не налюбуешься. Обернется, и… кошмарный ужас! Среднего роста, с расплывшимися формами, провисшей чуть не до пупа грудью, лицом мужского типа: крупный нос, огромный рот, неровно накрашенные красно-черные губы, всклоченные черные лохмы на голове и откровенно жаждущий взгляд проваленных глаз. Страшная баба лет сорока. И на что мне такая радость?
Я покраснел. Промямлил что-то вроде «не хочу» или «не буду» и убежал из бильярдной так, чтобы баянист вдруг на самом деле не нашел меня и не притащил к Лизавете. Только к обеду показался у павильона. Ребята ко мне:
– Мы с ног сбились, искали вас на вручение. Наш отряд победил…
Построились и в столовую. Там, на верхней лестничной площадке, нас встречала сама Лизавета, причесанная, припудренная, с губами накрашенными. Дождавшись, когда я поравняюсь с ней, вдруг подмигнула. У меня аж ноги подкосились. Что она имеет в виду: то, что ничего не было, или то, что, по её убеждению, будет? Ну, уж фигушки! Отвернувшись, я прошагал мимо и с тех пор с ней даже не здоровался, чтобы вдруг не подумала чего.
Смена пролетела незаметно. Последний день. Торжественная линейка. Раздача призов. Мне досталась «Почетная грамота» от фабкома. И тут, не успел я налюбоваться ею, подходит кореш мой по лагерю, первокурсник с факультета физвоспитания Женька Палагин.
– Да брось ты её на хрен, пойдем лучше в фабком, обещали деньги выдать.
Бросать грамоту я не стал, напротив, аккуратно свернул её в трубочку, обернул газетой и зашагал к фабкому. Здесь меня ждал сюрприз: оказывается, вместе с грамотой фабком наградил меня еще и денежной премией в тридцать рублей.
– А мне? – заорал полоумный Палагин.
– В другой раз и в другом месте, – обрезала бухгалтер.