Лира, красавица, умница, работала урологом в областной больнице и практически всю свою жизнь посвятила мужу. А быть женой артиста – счастье не из легких…
– Завидуют дуры, – говорила она мне. – А чему завидовать? Я ложусь спать – он еще в театре, утром ухожу на работу – он еще спит. А когда свободен, то поклонницы покоя не дают ни ему, ни мне…
Она не жаловалась, а подчеркивала, что без большой любви брак с таким человеком невозможен.
Феликс Иннокентьевич родился в 1930 году в городе Дзержинске Горьковской области. В 1932 году семья переехала во Владивосток, так что вырос он на берегу Тихого океана и лучшими местами на земле считал бухту Золотой Рог и Амурский залив. Во Владивостоке увидел несколько спектаклей театра драмы и понял: чтобы стать артистом, должен учиться в Москве. Отец – человек крутой и решительный, выслушав, без долгих разговоров и не дав опомниться, сказал: «Собирай, мать, чемодан, пусть едет и учится».
Ехать пришлось долго – 15 дней, в результате на экзамены опоздал. И здесь, на его счастье, в училище им. Щепкина при Малом театре объявили дополнительный набор!
– На творческом конкурсе, – вспоминал он, – как обычно, читал стихи, прозу. Народу в приемной комиссии много, председатель – великая Вера Николаевна Пашенная. Взять должны были двух человек, а желающих – восемьдесят, внешность у всех эффектная. Приуныл. Половину стихотворения прочел – «достаточно», прозу только начал – «спасибо». Ну, думаю, конец! Ничего не выйдет! Оттого, наверное, когда начал басню читать, словно освободился от волнения. Но при чтении басни лица членов комиссии вдруг подобрели. Позже вызвали нас и объявили, что приняты Раздьяконов и Перунов».
У его учителя, тогдашнего главного режиссера Малого театра, народного артиста СССР Константина Александровича Зубова была одна очень интересная оценка. Просмотрев какую-нибудь студенческую работу, он произносил: «Более-менее», и они готовы были прыгать до потолка. А если Зубов говорил: «Серьезно», ну, уж тут праздник на неделю. И это «серьезно» осталось с Феликсом навсегда, ибо театр не терпит половинчатости и поощряет лишь тех, кто принадлежит ему целиком.
Феликс всегда подчеркивал: «В 1956 году я пришел в театр имени Волкова и до сих пор имею честь ходить по его подмосткам. Он – единственный в моей жизни театр, и этим я горжусь. В моей второй, практической, учебе вновь повезло – само присутствие в театре таких актеров, как Белов, Комиссаров, Ромоданов, Чудинова, помогло стать на ноги. Тогда театр им. Волкова был очень известен…
Не знаю ни одного артиста, который бы сказал, что его жизнь сложилась счастливо, все благополучно, ладно и приятно. На театре так не бывает – это организм, порой жестокий. Служба в театре – всегда риск. К примеру, хочешь занять одно место, а тебе говорят – «будьте любезны, ваше место пониже». Рвешься сыграть Ивана Грозного, а тебе дают роль Васи Брючкина. Я счастливо избежал самой страшной для актера напасти – безработицы. Это главное наказание на театре, и мне испытать его не довелось. Я постоянно играл. В ролях, не всегда больших и главных, но играл.
Если человек вдохнул однажды воздуха театра, обратно уже не выдохнет, назад пути нет, театр – это навсегда. Наверное, я не решусь преподавать. Я ведь даже не знаю, что будет дальше со мной, строить планы на театре – дело неблагодарное, и если уж рисковать – так своей судьбой, а не молодыми учениками.
Иногда спрашивают: «Как вы работаете над ролью?» – а я не знаю, что и отвечать. Я знаю, как начать роль, куда идти, но из чего складывается образ – это проверить алгеброй нельзя. Иногда во сне приснится решение роли. Скажешь – мистика? Может быть, но так бывает».
И еще одно его высказывание: «Театр – это чудо, непознанное и непознаваемое до конца, это единственный вид искусства, где зритель видит живое действие, происходящее с живым человеком, здесь и сейчас, не на пленке, не на холсте… Любопытный момент: ныне, при крайне сложной экономической ситуации, многое безвозвратно утрачено, а театр – нет, он жив. Думаю, потому, что мы, актеры, служим живому искусству, в котором мы и скрипки, и скрипачи одновременно, а живое искусство не умрет никогда».
Его хоронили при огромном стечении народа 8 мая 2004 года, провожая в последний путь аплодисментами и возгласами «Браво!» На гражданской панихиде друг и партнер по сцене народная артистка России Наталья Ивановна Терентьева обратилась к нему с пушкинскими строками: «Нас мало избранных, счастливцев праздных, пренебрегающих презренной пользой…»
Отпевали покойного в храме Леонтьевского кладбища. Во время отпевания безмолвие присутствующих прервал младенческий крик. В приделе одновременно проходил обряд крещения. И кто-то сказал: «Другие не закричали, только один голос подал… будущий артист родился…» Почему бы и нет?